Она показалась Федотову очень красивой и таинственной.
Потом на бульваре появился щенок, такой лохматый, что глаз и носа почти не было видно. Его восхищали опавшие листья, которые, шурша, носились по дорожке, и он с радостным лаем гонялся за ними.
Федотов снова искоса взглянул на девушку и ужаснулся. Она смеялась!
В панике он приподнялся со скамьи, готовый бежать. Конечно же, смеялась над ним — неуклюжим провинциальным ротозеем, который пялит на девушек глаза.
Однако, проследив за направлением ее взгляда, он успокоился. Нельзя было без смеха наблюдать за забавными прыжками щенка.
— Сколько хлопот ему осенью, — ободрившись, сказал Федотов. — Все листья шуршат…
— Что?! — Сосед с газетой внезапно встрепенулся, как от толчка, и уставился на Федотова.
— Я говорю: шуршат листья, — пробормотал тот.
— А… — сказал сосед таким тоном, точно и не ожидал услышать от него ничего более умного, и снова уткнулся в газету.
Девушка задумчиво посмотрела на Федотова. Нет, это не был бульварный приставала, искатель приключений. Просто юнец лет восемнадцати, нечто долговязое, неуклюжее, светловолосое и очень робкое. Уши у него сейчас были пунцовые, как два пиона.
— Щенку очень весело осенью, — сказала она, протяжно и твердо выговаривая слова. — Ему кажется, что все листья играют с ним…
И она опять улыбнулась.
Так завязался разговор — с помощью щенка.
— Какой лохматый! — подивилась девушка.
— Да, странный, — подтвердил Федотов. — Я еще не видел таких.
Потом он вспомнил несколько подходящих к случаю историй о собаках.
Говорить приходилось очень громко, потому что любитель "Вечорки" по-прежнему сидел между ними. По-видимому, он принадлежал к числу тех людей, которые прочитывают газету вплоть до объявлений. Федотов подумал, что они разговаривают с девушкой, как через стену.
Но не слишком удобно было и "стене". Толстяк стал раздраженно качать ногой, переброшенной через ногу. Тогда юноша и девушка скромно встали и ушли.
Федотов говорил и говорил не переставая. Он очень боялся, что его новая знакомая воспользуется первой же паузой в разговоре и скажет: "Ну, мне пора", или: "Извините, меня ждут". Нельзя было допускать пауз в разговоре.
— Я провалился на экзаменах в институт, — объявил он с места в карьер. И добавил: — Не хочу, чтобы вы думали обо мне лучше, чем я есть на самом деле…
По его словам, подвела "проклятая" математика, которая с детства не давалась ему.
— Но я одолею ее за зиму, — сказал Федотов. — Мне нужно одолеть ее! Не закончив института, я не смогу стать подводным археологом…
— Подводным?… Никогда не слышала о такой профессии — подводный археолог.