В сравнении с прошлым разом Гэбриел как будто убавился в размерах (усох от возраста, что ли). Волосы и борода были теперь снежно-белыми, а тело словно утопало в складках просторного черного пальто. Правая рука при поднятии стакана слегка дрожала. Старик поднес напиток к губам и отпил, при этом несколько капель выплеснулись на столешницу.
– Для лимонада чуть холодновато, вам не кажется? – поинтересовался Луис.
– Холод меня не заботит, – ответил Гэбриел. – Тем более что нынче на каждом углу можно согреться кофе, который здесь, кстати, особенно хорош. Подозреваю, что это из-за кофеварок на газу. Но отменный лимонад в отличие от кофе нынче мало где встретишь, так что нужно хвататься за такую возможность, когда она предоставляется.
– Как скажете, – сдержанно сказал Луис, усаживаясь напротив.
При этом он старался удерживать в поле зрения и входную, и служебную двери. На середину стола Луис положил принесенную газету. К стакану не притронулся.
– А ты знаешь, что здесь снимались сцены «Трех дней Кондора»?[10] Кажется, Редфорд сидел как раз на том самом месте, где сейчас сидишь ты.
– Вы мне об этом рассказывали, – напомнил Луис. – Когда-то давно.
– Правда? – В голосе Гэбриела сквозило огорчение. – Значит, в тогдашних обстоятельствах я счел нужным про это упомянуть. – Он кашлянул. – Давно это было: лет десять тому назад, если не больше. Примерно с той поры, как ты стал обнаруживать в себе присутствие совести.
– Вообще-то она присутствовала всегда. Просто до этого я как-то не уделял ей особого внимания.
– Я понял, что теряю тебя, еще задолго до того, как наши пути разошлись.
– Каким образом?
– Ты начал спрашивать: «Зачем?»
– Значит, это стало казаться уместным.
– Уместность – понятие относительное. В нашем деле есть такие, кто вопрос «зачем?» считает прелюдией к вопросу: «как глубоко ты бы хотел быть закопанным?» или: «тебе венок из роз или лилий?».
– Но ведь вы ж были не из их числа?
Гэбриел пожал плечами.
– Я бы так не сказал. Просто я не был готов скормить тебя собакам. И вообще старался смягчить твои тревоги, прежде чем позволил отправиться в свободное плавание.
– Позволили? Мне?
– Ты уж дай старику малость поблажить, польстить самому себе. К тому же ты знаешь: не все из нашего дела уходили своими ногами.
– На момент моего ухода там оставались немногие.
– А таких, как ты, не было и вовсе.
Луис комплимент не принял.
– Так что, как видишь, – сказал Гэбриел, – мой моральный компас оказался вернее, чем ты, видимо, полагал.
– Вы уж не обижайтесь, но что-то мне в это не особо верится.
– Никаких обид. Хочешь – верь, хочешь – нет, но тем не менее это так. Я всегда щепетильно относился к той работе, которую тебе поручал. Бывали случаи, когда я шагал по тонкой грани, но не считаю, что когда-либо переступал ее охотно, а уж тем более по своей воле. Во всяком случае когда речь заходила о тебе.