– Мы да: каждый на своей собственной. Ну да ладно, кое с кем поговорю, посмотрю, что можно сделать.
– Моей благодарности не будет границ. Тебе ведь придется опекать ценного кадра.
– Когда-то ценного, – уточнил Милтон. – Хотя, конечно, если б его можно было задействовать для какой-нибудь работы…
– К сожалению, он, похоже, выбрал себе другую стезю.
– Жаль, очень жаль. Он был хорош. Один из лучших.
– Кстати, ты мне напомнил. – Гэбриел словно бы невзначай набрел на мысль, которая на самом деле не давала ему покоя с того самого момента, как он прознал о смерти Детки Билли. – Ты что-нибудь знаешь о Блиссе?[12]
– В смысле о блаженстве? – как будто бы не понял Милтон. – Знаю, и даже очень. Для меня это прежде всего аромат элитного виски, хорошая сигара. Или ты о чем-то другом?
– В некотором роде.
– Мы потеряли с ним контакт много лет назад. Начать с того, что он у нас никогда не был в списке на рассылку рождественских открыток. У меня он не вызывал ничего, кроме гадливости. И я не лил слез, когда он впал у нас в немилость.
– Но ведь вы же его использовали.
– Раз или два, и то через тебя. При этом я задерживал дыхание, а потом мыл руки с мылом. Насколько я понимаю, вы с твоим так называемым другом замышляли положить его карьере конец?
– Успех был умеренный, – скромно заметил Гэбриел.
– То-то и оно, что умеренный. Надо было класть больше взрывчатки.
– Мы хотели, чтобы сгинул только он, а не половина народа, которая на тот момент могла стоять рядом.
– В определенных кругах такой гуманизм сочли бы за слабость.
– Оттого я и извел столько времени и сил, чтобы этих кругов поубавилось. Как и ты, наверное.
Милтон в знак согласия мимолетно усмехнулся.
– Вместе с тем есть основания полагать, что Блисс может снова всплыть в поле зрения. Не исключено.
– В самом деле? – Милтон впервые за все время посмотрел на Гэбриела открыто, в упор. – Надо же. К чему бы это?
За долгие годы Гэбриел научился считывать лица и интонации, соразмерять слова и сопровождающие их жесты, по тончайшей модуляции голоса безошибочно улавливая, правда произносится или ложь. Слушая сейчас Милтона, он с уверенностью определял: собеседник выдает о происходящем явно не все, что знает.
– Может, если ты что-нибудь на этот счет разузнаешь, то найдешь возможность мне перезвонить? – ненавязчиво предложил он.
– Может быть, – туманно улыбнулся Милтон.
Гэбриел протянул руку и в момент рукопожатия неуловимым движением сунул Милтону под рукав бумажку.
– Мелкая благодарность, – пояснил он. – Тележка. Не подмажешь – не поедешь.
Милтон поблагодарил кивком.