– Да царь-то к Дмитрию пришел! Его наказать хотел! Вы-то при чем? Вас ему на что? Это царское дело, не ваше! Так а вы чего тогда в стенах-то затворились?
– Так а татары ратью подошли. Серпухов вон сожгли. Народ от них бежал.
– Серпухов разорили, потому что Владимир-князь там был. А он Дмитрию брат. А как Владимир бежал – на Серпухов царь другого князя поставит. Вон его, понял?
(Василий Кирдяпа указывает на Семена. Семен важно кивает головой. Рыжая кобыла под ним пляшет, застоявшись.)
– Нам ставить князя не надобно. У нас уже есть новый князь.
– Но-овый?! Это кто ж будет?
– Остей Дмитриев сын. Дмитрия Ольгердовича. В Переяславле что сидит.
– Из гедиминовичей, што ль?
– Ну.
(Братья внизу переглядываются, разводят руками, отъезжают и совещаются с татарской свитой, что-то ей втолковывая. Возвращаются к переговорам. На стене собрался народ, тянут шеи, вслушиваются.)
– Так вы не за Дмитрия бились?
– Да нам хоть он шею сломай! Царь его накажет – народу только в радость.
– Так чего вы сразу-то не объявились? Что против Дмитрия? Значит – вы же за царя?
– Ну. Выходит так… Чего же…
– И Дмитрия неугодного сами прогнали?
– Ну.
– И нового себе князя позвали?
(Наверху прежний переговорщик, в боевой броне, отодвинут властной рукой. На стене появляется меж зубцов разодетый боярин в шлеме с насечкой и берет переговоры на себя.)
– Наш новый князь готов слушать, что скажет царь.
– Так надо же, чтобы ваш князь ярлык от царя получил!
(Начинается осторожное выяснение условий, на которых Тохтамыш признает Остея князем Москвы и вернет москвичам свое расположение. Складывается, вроде, так, что можно договориться и решить дело миром?..)
Ведь примерно так, ученые джентльмены, в общем и целом – только так и никак иначе. Насчет летописей – понимать же надо: пергамент дорог, с чернилами и пером надо обращаться крайне осторожно, а в подробностях все происходящее записать невозможно, нет таких ресурсов людских и технических.
Есть масса работ по церковнославянскому и древнерусскому языку. Но не существует работ по стилю летописного изложения в связи с техническими возможностями. Специфика этого стиля не осознана, не исследована. А ведь она сродни сегодняшнему твиттеру – количество знаков минимизируется. Сообщение об отдельном событии или поступке порой до ужаса напоминает нашу SMS – эсэмэску. Экономим информационно-графическое пространство как можем, условившись о сокращениях.
А технические сокращения текста, экономия графического оформления информации, рождает свою эстетику. То есть. Любой письменный язык отличается от устного. По отношению к устному письменный язык всегда условен. Начиная с того, что линейным начертанием мы условились изображать фонемы через буквы.