– Здорово ты на татарском с ними объяснялся, а то бы в трюм полезли – товары досматривать, выкрутились, слава богу.
Я снял с пальца перстень, показал его Сидору, тот, повертя в руках, разглядывая арабскую вязь букв, вздохнул и отдал назад.
Дальнейший путь до Нижнего прошел спокойно. Демидов встретил радостно, команду распорядился накормить да спать уложить, а мы направились в его кабинет. Сначала я рассказал, что видел на прииске, похвалил за усердие Дмитрия. Все же демидовский человек был, рассказал о бое с татарами. Наконец дошло дело и до каменьев. Я высыпал изумруды на стол, и мы стали их делить, раскладывая попарно, по размерам – маленький с маленьким, большой с большим. Когда все они были разделены на две кучки, Алтуфий пересчитал свою половину, отсчитал несколько штук и подвинул мне:
– Твои пять процентов, как и договаривались.
Я тоже пересчитал свои камни – их оказалось двести шестнадцать штук. Неплохо! До этого момента я не открывал мешок. Уложив камни в кожаный мешок, я с Алтуфием спустился в трапезную, где вместе с его семьей поужинал. Всех я знал – жену, сыновей, невесток – поэтому ужин прошел в непринужденной атмосфере. Утром я распрощался с компаньоном и хлебосольным хозяином, условившись, что по весне, когда сойдет лед, я снова поплыву на прииск. Со своей стороны Алтуфий заверил, что тоже подготовит судно с запасами провизии для рабочих. Зима уже была не за горами, по утрам подмораживало, иногда срывался снежок, мы торопились, как бы лед на реке не встал, но добрались благополучно. На второй же день я на возке под охраной Сидора и двух его воинов поехал к ювелиру. Абрам, увидев меня, весь расплылся в приторной улыбке:
– Заждался, заждался, барин. – Радостно потирая руки и шмыгая носом, провел в комнату.
Что меня удивило – там горела керосиновая лампа – грубовато сделанная, но лампа, а не свечи. Сразу же, с порога, я показал рукой:
– Где взял?
Абрам захихикал.
– Удивительная вещица, мои соплеменники от голландцев привезли, горит долго и ярко, одно только – земляное масло заливать надо, да на торгу его продают.
– Привези мне десяток таких, из оплаты вычти.
Мы сели за стол, я вывалил на стол необработанные камни.
– Я хочу, как договаривались, – половину ты покупаешь. Куда денешь – хоть в Голландию, хоть в Швецию – твое дело, остальную половину огранишь и вернешь мне, все равно потом тебе же их и в оправу ставить, мои знакомые купцы просили.
– Да, да, любезный, приходили люди. Делал я прекрасные броши, кулоны, подвески.
Ювелир говорил, а сам не отводил глаз от камней. Мы пересчитали камни, договорились о сроках и оплате, ювелир должен был мне кучу денег за камни, и мы расстались, довольные друг другом. Настеньке подарков из похода не привез, пообещав чуть попозже. Памятуя о кулоне с изумрудом, Настя не докучала. Я с головой окунулся в дела – везде требовался хозяйский пригляд. Незаметно в делах и заботах пролетел месяц. Настала настоящая зима со снегом, морозами, снежными городками и кулачными боями. Получив от Абрама половину всей партии ограненных изумрудов, а также чуть не мешочек золотых монет, правда, самых разных стран – испанские дублоны, французские луидоры, голландские гульдены. Абрам развел руками.