Колька тут же захлопотал — нельзя ли пристроить «древесные мышцы» к повозкам, вроде педальных автомобилей? По весовому коэффициенту это было выгоднее, чем бензиновые или, тем более, паровые двигатели. Но прежде приходилось думать о волочильном стане — для пружинной проволоки к ружьям, и о штамповке патронов, калибровочных протяжках и десятках других насущных потребностей. Даже к точильному камню было невыгодно приспосабливать рагасу — невыгодно по времени, которое пришлось бы потратить на постройку такого привода. Ведь у кузниц всегда находились люди, готовые вертеть точила хоть целый день… И Колька тянул проволоку, испытывал пружины, сверлил стволы — адская работа на тихоходных станках! Надоедливая, тупая, если хотите знать, потому что за резцом не побежишь в инструменталку, а бархатный напильник насекается вручную, ювелирно — эх, чтоб оно лопнуло… И никаких развлечений. К Наране было не прорваться, ее поющие звенья росли медленно, а Кольку тянуло в подземелье как театрала в партер, упорно тянуло — увидеть цветные фигурки под закрытыми веками. Одно лишь он успевал между работой и сном. Посмотреть, как Икар строит крылья. Этот ежевечерний ритуал успокаивал его и возбуждал одновременно, словно гарантия непреходящести, нетщетности повседневных усилий. Когда Кузнец объявил, что завтра он опробует свои крылья, Колька дрогнул от знакомого по той жизни ожидания чуда. Так бывало, когда начстарт расписывался в вахтенном журнале…
Темнота давно легла над поселком. Колька шел домой, потягиваясь — спина была как не своя — привычно, без злости отгонял воспоминания, сосредотачивался на здешнем. Перебрал в уме сделанное за день. Похвалил себя потихоньку, вспомнив удачную переделку водяного колеса — оборотов больше и ход ровнее. А завтра полетит Икар… Ну, посмотрим, как он полетит. Разбиться не должен, по всей видимости, скрепы-то у него не восковые. Древесный клей, которым работал Гийкхаг, схватывал намертво. В этом Колька убедился, попробовав клей пальцем — три дня отдирал вместе с кожей.
Вот он и дома. Вход светился ярко: значит, Дхарма уже вернулась из лечилища и приготовила ужин. To есть приняла плоды у услужающей обезьяны и внесла их в дом. Заботится. Знает, что он любит есть под крышей. Всякий раз, подходя к дому, он давил в себе стон: «Горячего бы, хоть кипятку без заварки!» Горячего особенно хотелось по вечерам, после работы. Щей мясных, отварной картошечки с маслом, если уж мяса нет…
Лучше было не прикидывать, не сравнивать, сколько он потерял и сколько приобрел. Здоровее он стал намного, хоть и без горячего — сбросил жирок, нагнал мускулатуру, волосы даже завились от здоровья. Это ли не приобретение?