— Гречневая! — взвизгнул Петрик. — Ох, до чего же у меня разыгрался аппетит!
— У меня тоже ничего себе… играет! — буркнул Опанас, ладошками поглаживая живот.
— И у меня! — всем на удивление, тоненько пискнул Кирилка.
Но при этом он так смутился, что его желтенькие веснущатые щеки залил пунцовый румянец и откуда ни возьмись на них засияли две прехорошенькие круглые ямочки. Кто бы мог подумать, что Кирилка может так славно улыбаться?
Да и как можно было, чтобы аппетит оставался спокоен, когда на столе вдруг появились три тарелки, до краев полнехонькие гречневой кашей, и три кружки, тоже до краев полнехонькие горячим молоком, и три блюдца клюквенного киселя, и три ложки для еды, и вдобавок полная хлебница такого вкусного украинского хлеба с такой вкусной хрустящей корочкой, что при виде одной только этой корочки аппетит должен был не только играть, а прямо бушевать.
После завтрака Кирилка, Петрик и Опанас занялись оловянными солдатиками и полностью забыли обо всем. И о том, что они первоклассники. И о том, что завтра школа. И даже о том, что пора бы все-таки приниматься за уроки…
Петрик, ползая на животе по полу, распоряжался наступлением пехоты и конницы, Опанас рокотал моторами двух самолетов, а Кирилка безостановочно верещал: «Пиф-паф! Пиф-паф!», что должно было означать сокрушительный огонь зенитной артиллерии. В самый разгар военных действий мама повернула выключатель, и нежно-зеленый свет засиял в комнате.
— Мальчики, — сказала мама, — разве на завтра ничего не задано?
Мальчики испуганно переглянулись.
— Кажется, мы совсем забыли про уроки, — растерянно прошептал Петрик.
А Кирилка так взволновался, что не сразу отыскал свой портфель, хотя сам положил его на очень видное место, прямо в столовой на диван.
Только Опанас не потерял своего невозмутимого спокойствия.
— Об чем разговор? Не сделали, так сделаем…
— Конечно, — сказала мама. — Книжки с вами? И тетрадки тоже?.. Садитесь и делайте!
— Всем вместе? — удивился Петрик.
— Почему же нет?
— Где? — еще удивленнее проговорил Петрик.
— Конечно, на столе, — сказала мама. — Где же еще?
— У нас? — воскликнул Петрик, причем глаза и рот у него сделались круглыми от удивления.
— А что? — воскликнул Опанас. — Очень даже удобный стол для уроков.
— Опанас сядет здесь, — воскликнул Петрик, — я тут… Кирилка там…
— И можно каждый день… — весело пискнул Кирилка. — Каждый-каждый день… всем вместе.
— Верно! — воскликнула мама. — Это будет очень славно… и очень полезно. Если понадобится, я поговорю, чтобы вас отпускали сюда делать уроки.
И тут же этот вопрос был решен твердо и бесповоротно.