— Может быть, оно и действительно так, — пробормотал Салинас, но теперь уже не так уверенно.
— Так оно и есть! — сказала Кармина, сидевшая на сиденье сзади водителя, и ласково коснулась волос на макушке Салинаса.
Адвокат ничего не ответил, но снова подумал, что никак не может понять, какого же рода отношения установились у него с этой молодой женщиной. И все же ласковое прикосновение Кармины немного вывело его из мрачного настроения, в которое он было погрузился.
Алекс наблюдал за этой сценой, не скрывая усмешки — она его забавляла.
— Вы обратили внимание на то, с каким чувством превосходства Белли обращается со всеми остальными? Ведет он себя так, будто относится совсем к иной, более высокой касте. — Журналист вспоминал поведение всех действующих лиц в Салоне, словно набрасывал с них портреты для будущих статей в газете. — А этот Ланси — что за противоречивые чувства его обуревают! У него ведь явный комплекс неполноценности. Сказал нам, что он — второй человек в этом фонде, а вел себя, словно он там на самом деле чуть ли не двадцатый или двухтысячный. Припомните, как ему неприятно было признаться перед нами, что не причастен к исследованиям по растительному маслу и может даже не находиться в курсе достигнутых в них результатов.
— Да. Он даже скорее предпочел бы, чтобы мы заподозрили его в участии в этой грязной афере, нежели честно признать, что он вне игры в этом деле. Совершенно ясно, что самые важные исследования курирует только Белли, причем один, и это выводит из себя Ланси. — Глаза Салинаса сузились — он вызывал в памяти все подробности разговоров, которые они вели сегодня с ученым.
— И нам остается лишь пожалеть, что так обстоят дела, — воскликнул Алекс, — потому что Ланси мог бы навести нас на след. По крайней мере, он хоть готов был с нами разговаривать. А этот Белли... Этого типа ничем не прошибешь. Обратите внимание: он ни разу к нам и не обратился, хотя наверняка знал, зачем мы туда прибыли.
— Ты прав, Алекс. — Кармина согласно кивнула головой. — Из Белли мы ничего не вытянем, он нас даже и не примет. Это — настоящий диктатор, маленький деспот. Я обратила внимание на одну маленькую, но очень показательную деталь. Хотя несколько ученых, работающих в фонде, имеют докторские степени по химии или техническим наукам, доктором там называют одного лишь Белли. Другие как будто не осмеливаются пользоваться этим титулом. И я убеждена, что именно Белли ввел там такие нравы — это позволяет ему выделяться среди остальных, отчетливей обозначить дистанцию, которая его от них отделяет.