Ее голос обещал кошмарные последствия, если индиец не подчинится.
Он подчинился почти сразу.
Мэтью с большим интересом наблюдал, как отдают приказы хозяева и повинуются слуги, и становится ясно, кто есть кто.
— Я вижу, девушка у вас, — продолжала Ария с лишь едва заметным раздражением. — Это может оказаться к лучшему, вопреки очевидности. Видишь, эта черная ворона девушке небезразлична, а сама девушка небезразлична Мэтью. Поэтому, Сирки, сегодня никого не зарежут и вообще никому не причинят ни малейшего вреда. То, что находится у нас в руках, может быть обращено нам на пользу. Тебе ясно?
— Он едва не убил Кройдона и Сквиббса! И еще двоих. И он — га! Он опасен для всех!
— Опасного легко укротить, — ответила Ария, чуть заметно улыбаясь в свете фонаря, — если знать, чье горло следует пережать. Гриммер, если не трудно, приставьте острие вашей рапиры к шее мисс Григсби.
Гриммер повиновался. Зед предупреждающе зарычал. У Мэтью тоже напряглось горло:
— В этом нет надобности. Я же сказал, что подчиняюсь.
— Мисс Григсби! — попросила Ария. — Растолкуйте вашему черному принцу — как вы умеете — что ваша жизнь зависит от его хорошего поведения. Что его просят быть деликатным и уступчивым, и за это его ждет обед и теплое одеяло в корабельном карцере.
— В корабельном карцере?
— Донесите до него эту информацию. И еще можете ему сказать, что в соседней камере будете вы, и ему не будет одиноко.
Берри должна была решить сложную задачу общения с Зедом без помощи рисунков, которые они когда-то рисовали друг другу. Зед смотрел на нее внимательно, понимая, что черноволосая женщина сказала ей что-то, и это что-то должно быть сообщено ему. Берри знала, что теперь он как-то понимает по-английски, но насколько хорошо, было неясно из-за наложенного на него клейма молчания — вырезанного языка.
Хотя это же молчание служило ему броней.
Но Берри действительно проводила когда-то с Зедом много времени по распоряжению Эштона Мак-Кеггерса, потому что куда бы ни шествовал Зед, следом являлся его хозяин, а Мак-Кеггерсу очень нравилось общество Берри, не взирая ни на какие сломанные каблуки. В результате Берри начала «слышать» Зеда — каким-то непостижимым мысленным слухом. Она «слышала» его голос в жестах рук, в пожатии плеч, во внезапно изменившемся выражении лица. Будь это реальный голос, он звучал бы как низкий, грудной, слегка ворчащий, что отражало бы точку зрения Зеда на тот мир, который держал его в плену.
Сейчас Берри пристально посмотрела Зеду в глаза, выставила перед собой руку ладонью наружу и сказала: