— Гром разрази! — почти заорал Мэтью. У него перехватило горло спазмом. — Немедленно выпустите их оттуда!
Из тени перед камерой Зеда выступил человек:
— Сэр! Прошу вас держать себя в руках.
— Держать себя в руках? Господи Боже мой! — Раскрасневшийся, дымящийся Мэтью пребывал на грани срыва — он готов был сорвать голову с этого паразита, который ему возражает. Пусть даже это будет белобородый и суровый капитан Джеррел Фалько, вооруженный витой тростью, глядящий на него ровным взглядом довольно-таки устрашающих янтарных глаз.
— Это мои друзья! — крикнул он в лицо Фалько. — Они не животные, и они ничего дурного не сделали!
— Боже, Боже! — сказала мадам Чилени с презрительной, но едва заметной усмешкой, которая еще чуть-чуть — и могла бы оказаться для нее последней. — Я знала, что не надо этого делать.
— Мэтью! — окликнула его Берри голосом слабым и больным.
Да и у любого был бы такой голос в подводном гробу, где воняет смолой и дохлой рыбой, а постоянная качка может у человека все кишки вытрясти.
— Выпустите их! — заревел Мэтью на капитана и на женщину одновременно.
У нее сползла с лица улыбка, а у Фалько будто слегка задымилась эспаньолка.
Плавно, но твердо легла на плечо Мэтью витая трость:
— Спокойствие в напряженной ситуации есть добродетель, молодой человек, — произнес капитан. — Я предлагаю вам в разговоре со мной держаться достойнее — начиная с вашего следующего слова.
Голос у него был глубокий и звучный. За такой голос любой церковный проповедник продал бы себя со всеми потрохами.
И тут Фалько повернулся и сказал Зеду несколько слов на каком-то грубом диалекте. К невероятному изумлению Мэтью, Зед издал горловой смешок.
— Вы… вы с ним говорите? — Мэтью чувствовал, как начинает испаряться пот гнева у него со лба. — Он вас понимает?
— Я говорю на языке га, — подтвердил Фалько. — И на пяти других языках. Всего я умею читать и писать на десяти языках. Я учился в Париже и жил на трех континентах. Отчего бы мне не извлечь пользу из моих странствий?
— Он понимает вас, — повторил Мэтью, на сей раз без вопроса.
— Мне кажется, это было продемонстрировано. — Фалько нахмурился. Брови у него седели, но еще не настолько, как борода. Седыми были и волосы, выглядывающие из-под коричневой кожаной треуголки. Взгляд янтарных глаз обратился к мадам Чилени. — Почему вы это допустили?
— Он настаивал.
— Если я буду настаивать, чтобы вы прыгнули к акулам, надев ожерелье из рыбьих кишок, вы прыгнете?
От его взгляда подломились бы колени у любой женщины, но Ария Чилени сама была в некотором роде зубастым зверем, и взгляд капитана на нее не действовал.