Она только сейчас заметила, в каком тоне составлено послание Теремовского!..
— Какой негодяй! Он не только не раскаивается в том, что воспользовался моим расстроенным положением, опоил и изнасиловал меня, но и кичится своей близостью ко мне… Как он смеет писать ей на «ты»! Это он сделал нарочно, чтобы прокурор и следователь яснее видели, что я его любовница!.. Какой наглец! Боже мой, какой наглец!.. Как я ошиблась в нем!.. Я считала его таким деликатным… Видно, был деликатным, пока добивался меня, а как добился, оказался, как все… хуже всех… При первой же шкурной опасности, не стесняясь, топчет в грязь ее репутацию!.. Шкурный вопрос! Шкурный вопрос! Покажу же я тебе шкурный вопрос!..
Глава восемнадцатая В УДУШЬЕ ЗЛОБЫ
Злоба душила Лидию. Вихрь мыслей хлыстовствовал в ее голове. Горящими, безумными глазами смотрела она на записку.
— Так вы утверждаете, что это адресовано не к вам. К кому же, по вашему мнению, могло это адресоваться… Не знаете ли вы, кто еще находился с г. Теремовским в интимных отношениях?..
— В интимных отношениях? Вы хотите сказать, что он со мной находился в интимных отношениях! Вы осмеливаетесь оскорблять меня в глаза! Кто вам дал право! Закон! Мундир!..
Следователь спокойно ответил:
— Сударыня! Успокойтесь. Мы одни. Нас никто не слышит. Я задаю вам вопросы, на которые вы имеете право не отвечать. Но, поверьте мне, что я делаю это, повинуясь долгу службы. В моем вопросе нет ничего оскорбительного после того, как вы сами на первоначальном допросе заявили, что…
— Да! Этот негодяй силой взял меня! Напоил и… взял!.. Но теперь я ему такая же чужая, как раньше… Даже более чужая, чем прежде!.. Я ненавижу! Я презираю! Я проклинаю его!.. Вот в каких интимных отношениях мы с ним! Я убила бы этого подлеца и не раскаялась бы! Я не хочу слышать имени человека, который опозорил меня, моих детей… Дети! Дети!..
Она начинала истерически всхлипывать и причитать, зовя на все лады Тосю и Вандочку. Она готова валяться в ногах, целовать руки следователя, лишь бы он позволил ей не разлучаться с ними. Мало ли, что она истеричка, слабая, подхваченная вихрем неожиданных, странных стечений дьявольских фактов, могла на себя наговорить. Муж жив, он завтра приедет. Все разъяснится.
Следователь видел, что в таком состоянии Лидия Львовна не даст ни одного дельного показания.
Он как мог старался успокоить ее: дети у сестры Петра Николаевича, г-жи Гнездиковской, в прекрасных руках. Им сказано, что мама на несколько дней уехала в Варшаву к папе. Они ждут, что мама с папой вернутся и привезут целый ящик с игрушками.