фарватера, вычерчивал карту маршрута, записывал характер
берегов.
Когда приходилось останавливаться в селениях, живой и
общительный Кропоткин отправлялся знакомиться с переселенцами и
казаками. Все наблюдения он систематически записывал.
На барже, у себя в каюте, Кропоткин не терял ни минуты
даром: писал этикетки, наклеивал их на образцы горных пород,
определял растения, вел дневник.
* * *
В условном месте Петр Алексеевич Кропоткин благополучно
сдал свои баржи. Дальше, вниз по Амуру, он поплыл в почтовой
лодке. Ему предстояло нагнать остальной караван.
Почтовая лодка — как кибитка. Ее середина закрыта навесом.
На носу большой ящик с землей, где разводится огонь. На лодке
у него было трое гребцов. Чтобы догнать караван, нужно было
плыть днем и ночью.
Днем все гребли поочередно, и Кропоткин брался грести наряду
со всеми, а ночью он отправлял всех спать, садился сам на корму
и старался держать лодку посредине реки, чтобы не сесть на мель
или не сбиться с пути, не угодить в боковую протоку. Своей вахты
он не оставлял до рассвета.
Эти ночные дежурства были для него полны невыразимой
прелести и красоты. На небе сияла луна, черные горы и леса
отражались в заснувшей прозрачной воде.
Когда Кропоткин отправлялся в путешествие, все советовали
ему взять с собой хотя бы револьвер и казака-ординарца для
охраны, но он категорически отказался от этого. На почтовой лодке с
командой из трех «сынков» он плыл без оружия, совершенно не
опасаясь, что его могут ограбить.
Всегдашняя доброжелательность к людям и забота о «сынках
сразу же создали самые хорошие отношения между Кропоткиным
и подчиненными.
«Гребцы мои были из «сынков», — писал Кропоткин брату, —
прогнанных когда-то сквозь строй, а теперь бродяживших из
города в город и не всегда признававших права собственности. А
между тем я имел на себе тяжелую сумку с порядочным количеством
серебра, бумажек и меди. В Западной Европе такое путешествие
по пустынной реке считалось бы опасным, но не в Восточной
Сибири. Я сделал его преблагополучно, не имея при себе даже
старого пистолета».
В Благовещенске Кропоткин нагнал начальника всего сплава —
своего приятеля офицера Малиновского. Дальше они шли
вместе в большой лодке, оснащенной парусами. Мощный Амур
восхищал Кропоткина.
«После впадения Сунгари, — вспоминал позднее Кропоткин, —
Амур по величине можно сравнить только с реками Миссисипи в
Америке и Янцзыцзян в Китае.
В непогоду по реке ходили громадные волны, и плавание
становилось опасным. Начались обычные здесь летом муссоны —
непрерывные ветры с Тихого океана — и шли проливные дожди. Вода