Река Ганьхэ впадает в Нонни, долина которой оказалась
населенной маньчжурами. Переправившийся с караваном китайский
чиновник и в этих местах позаботился, чтобы русские не имели ни
с кем общения и не смогли продать своих лошадей.
Кропоткин и Сафронов посовещались с товарищами и решили
не нарушать запрета, не сердить чиновника и подождать, что будет
в Мэргене. Это был сравнительно большой город,
административный центр, основанный еще в XVII веке по приказу императоров
из маньчжурской династии для защиты своих северных областей.
Подходя к городу, Кропоткин был настороже. Тут должен был
разрешиться вопрос, чего ждать экспедиции от высших китайских
властей и не предпримут ли они каких-нибудь более крутых мер.
Казаки рассчитывали, что здесь может быть выгодная торговля.
Они слышали, что монголы в Мэргене по дорогой цене распродают
скот и лошадей, закупленных у казаков на Аргуни.
По приезде в город было решено отправиться к амбаню —
начальнику города Мэргеня — с подарками: самоваром и посудой.
«Наконец, — рассказывает Кропоткин, — блеснула река Нонни
из-за тальников, через несколько минут показался пологий берег.
Все, что было в Мэргене свободного и способного ходить,
высыпало на берег посмотреть на невиданное доселе чудо, на варваров с
белыми лицами.
Вся жизнь города сосредоточилась на берегу: тут были
отупелый от опиума старик-чиновник и рядом с ним молодой франт —
чиновник в синей «курме», с искусно вышитым шелковым кисетом,
с щегольской трубочкой и часами в нескольких коробках за
поясом: был и полицейский солдат, который из любви к искусству
немилосердно хлестал по головам напирающую вперед массу с
разинутыми ртами, черными глазами, улыбающуюся,
переговаривающуюся и смеющуюся — над нами, конечно; тут и повар в муке,
который ради такого необычного события бросил кухню; тут и
курильщик опиума, тут и купцы, преважно стоявшие впереди...
А там, на заднем фоне, старухи. Масса заколыхалась, когда
отделилась лодка, на которой ехал чиновник в форменной шапочке с
неизменным стеклянным шариком. Он ехал, чтобы встретить
русских на берегу.
Как истый китаец, амбань принял экспедицию донельзя
вежливо, но подарков не взял и торговать не разрешил. Казаки верну-
лись в лагерь огорченные. Но Кропоткин был доволен. Он пойял,
что торговать с китайцами, каравану не придется, но что никаких
насилий по отношению к путешественникам не будет. Наоборот, все
признаки дипломатической вежливости и любезности по
отношению к русским были оказаны. Это означало, что из Цицикара
нет никаких распоряжений, угрожающих крупными
неприятностями.