От всего этого мне становится как-то не по себе, и я, честно говоря, уже не рад, что они пришли.
Мы неловко молчим. С улицы доносятся уходящие раскаты грома. Дождь кончился. Сквозь тучи снова прорывается солнце.
В это время в коридоре щелкает замок. Я понимаю, что пришла с работы тетя Катя, и очень рад этому.
Все какая-то разрядка.
Тетя Катя входит в комнату, я знакомлю ее с гостями, и сразу же вслед за этим она извиняется, убегает на кухню и гремит там чайником.
Ширков долго и тяжело глядит ей вслед, на дверь, -явно что-то соображая, потом медленно поднимается и скрипуче произносит:
—Ну, мы пойдем. Пора.
—Да куда вы спешите? —говорю я. —Сидите. Чаю сейчас попьем...
—В другой раз, —твердо говорит Ширков. —Сейчас нам некогда.
И он протягивает мне руку.
Мне остается только попрощаться. Они выходят из комнаты. Я слышу, как в коридоре их еще пытается убедить в чем-то тетя Катя. Скрипучий голос Ширкова произносит нечто неразборчивое, и вслед за этим хлопает выходная дверь.
—Как не с добром приходили, —говорит тетя Катя, входя в комнату. —Не люблю я, когда гость откушать боится.
На другой день после работы ко мне буквально влетает Володька Красулин. Глаза у него вытаращены, на лбу и на конопатом носу блестят крупные капли пота.
Он забывает поздороваться и сразу выпаливает:
—Генка! Надо действовать!
—Как? Зачем?
—Сейчас расскажу! —Володька бухается на стул и ловит ртом воздух. —Фу! Знаешь, как мчался?
Я наливаю ему стакан воды. Он залпом выпивает его и начинает вытирать носовым платком пот. Затем, наконец, произносит:
—Тебе не хотят давать комнату!
—Почему?
Я говорю это резко и сразу же вспоминаю вчерашний визит Ширкова. Неужели я был прав?
— Никто ничего толком не знает, —говорит Володька.
—Принес эту новость после обеда Кельба. Его жена печатала списки. Ты из них вычеркнут.
Жена Кельбы работает машинисткой в конторе стройки. Значит, новый дом уже делят! Почему же меня вычеркнули?
Я снова задаю этот вопрос Володьке. И он снова отвечает:
—Я ж тебе сказал, что никто толком ничего не знает.
Мишкина жена вроде поинтересовалась в постройкоме, почему тебя вычеркнули, а ей сказали, что неизвестно:
будешь ты теперь работать на стройке или нет.
Надо, мол, вначале обеспечивать твердые кадры, а с тобой выяснится потом.
—Кто это ей сказал?
—А черт его знает, кто! Во всяком случае, не Ширков.
Она его не видала.
—Чепуха какая-то! —говорю я. —Не верится!
—Вот и мы то же самое сказали! Ксеня расшумелся.
Я, говорит, схожу в постройком, я им покажу! Он специально и ушел пораньше. Чтобы Ширкова застать. Наверно, оттуда к тебе придет.