— Что ж, — смирился с поражением Догмат Юрьевич. — Собирайся, деточка… Где твоя одежда?
— Моя одежда в гардеробе.
— Ну так встань и оденься.
— Куда мы пойдем? — Лиза оробела. — Ведь все процедуры можно делать здесь.
— С процедурами покончено, хватит. Поедешь домой.
— Домой?
— Что тебя удивляет? Где твой дом?
Глаза девушки увлажнились.
— Мой дом далеко, за океаном… Как же я?..
— Ничего, доберешься. Близкие, небось, с ума сходят, куда ты запропастилась.
— У меня нет близких, кроме вас, — тихо сказала Лиза. — Я в чем-нибудь провинилась? Почему вы меня прогоняете?
Психиатр с трудом удержался, чтобы не отвесить лживой бестии плюху. Но это они уже проходили. После малейшего физического нажима притворщица впадала в полноценную кому, из которой ее приходилось выводить иногда по нескольку часов.
— Встать! Одеваться! — рявкнул Сусайло. Лиза, трясясь от страха, соскочила с кровати, поспешно вытащила из шкафа приготовленную для нее одежонку — трусики, брюки и толстый шерстяной свитер — и попыталась натянуть ее прямо на ночную рубашку. У нее не получилось — и она горько разрыдалась. Психиатр сжалился, помог ей переодеться. Лиза утробно покряхтывала в его опытных лапах, льнула к нему. Догмат Юрьевич и сам в ответ возбудился, но совладал с собой: не время заниматься глупостями.
Вывел Лизу на двор и посадил в «пикап». Дал пятьсот рублей мелкими купюрами и строго напутствовал, закрепляя код:
— Жди заветного слова. Ничего не бойся, ребята отвезут, куда скажешь.
Ребята — двое крутолобых бычар, один за баранкой, другой рядом — согласно закивали. Лиза опять разнюнилась.
— Догмат Юрьевич, я исправлюсь, честное слово. Не гоните меня, пожалуйста!
— Заткнись, — одернул психиатр. — Давай, мужики, поехали.
В дороге ее настроение быстро изменилось, просветлело. Неизвестно откуда пришло понимание, куда надо ехать. Конечно, в Малаховку, в больницу. Там в палате лежит раненый Сережа и истекает кровью. За всю эту чумовую неделю, во сне ли, наяву ли, она не забывала о суженом, только он словно отодвинулся в другой мир. И вот теперь она возвращалась к нему по солнечной дороге с приятными, молодыми, любезными попутчиками. Прикорнув на заднем сиденье, Лиза прислушивалась к их болтовне. Один сказал другому:
— Может, завернем в лесок, отдерем напоследок? Телка-то приемистая, при фигуре.
— Ты что — совсем охренел? — отозвался товарищ.
— А что такое?
— Она же с начинкой, не понимаешь, что ли?
— Какая разница?
— Такая, что тебе за нее варежку порвут.
— Уверен?
— А ты нет?
Лиза блаженно дремала, приоткрыв рот. В уголках губ выступили капельки слюны. Чудилось, розовая птица фламинго устроилась у нее на голове и коготками щекочет ресницы. Но когда открывала глаза, оказывалось, это всего лишь солнечные лучи не дают ей покоя. При въезде в Москву один из бычар обернул к ней каменный лик.