От сердца отлегло, Егор помог приятелю подняться, потащил к лифту.
– Пошли ко мне, – как ни в чем не бывало сказал он, но Влад уперся. Задрал голову, вытер кровь и проговорил хрипловатым голосом:
– Я не могу. Ты прости меня, что я тогда тебя ударил…
– Проехали, – оборвал Влада Егор. Ворошить прошлое не хотелось, да и к чему, когда Влад вот он, живой и здоровый, стоит перед ним и незачем поминать, что там было месяц или два назад. – Как ты?
Влад помотал головой, снова что-то промычал, но Егор ничего не понял.
– Что?.. – Он замолк: открылись двери подъехавшего лифта, на пол упала полоска света из кабины.
– Хулиганье, – проворчал тот самый дядя Вася, тащивший на себе два пакета с мусором, – снова лампочку разбили, уроды…
Он с ворчанием потопал дальше, двери лифта закрылись, но Егор успел рассмотреть у Влада желтоватые пятна на скулах. Внутри все аж сжалось от злости – вернулось чувство, что некто поднял руку не на отличника Орехова, а на него самого, за что должен получить в полной мере.
– Кто тебя? – спросил Егор. Влад оторвался от стенки.
– Пошли на улицу, поговорим. Я тебя уже почти час жду, думал, не придешь…
– Куда ж я денусь.
Они оказались во дворе, Влад бегом пересек дорогу и детскую площадку за ней, побежал к забору. За ним начиналась территория того самого завода – цеха, склады, ангары и даже собственная «железка», по которой, важно гудя, несколько раз в день проезжала «кукушка», таща на хвосте груз – вагоны и платформы. Но сейчас все было тихо, лишь гавкали и подвывали среди брошенных зданий собаки – если и был там сторож, то вряд ли сунулся бы в темноту. Но не Влад – он пролез в щель между плитами, постоял, вглядываясь в темноту, и махнул Егору:
– Пошли, тут недалеко.
Тот сделал пару шагов следом за Владом и остановился – что-то было не то. Не то, не так и вообще неправильно: Владу нечего здесь делать, а он между тем уверенно топает через высоченный бурьян, точно хорошо знает дорогу.
– Влад, – позвал его Егор, – Влад, погоди. Что случилось?..
Тот остановился, да так и застыл, не оборачиваясь, глядел сначала себе под ноги, потом сделал пару шагов, зацепился о рельс, споткнулся и кое-как удержался на ногах. Зашмыгал носом, задрал голову и так застыл – ждал, когда остановится кровь. Егор подошел, взял Влада за плечи и заставил развернуться к свету еще живого фонаря, освещавшего периметр завода. Посмотрел и понял, что лучше бы не спрашивал – все и так понятно. Бледный, даже в этом неверном свете, похудевший так, что одежда висит на нем как на вешалке, под обоими глазами «фонари», губы дрожат. Понятно, что пережил он для своих шестнадцати столько, что на четверть века вперед хватит, но тут явно было что-то еще.