делил в дороге последний сухарь? Сказать правду? Но ведь он дал слово... Ну и что? И Вышеславцев человек слова, и если он, Дольников, возьмет с него это слово, то можно быть уверенным, что их разговор дальше порога этой хаты не уплывет.
- Владимир Николаевич, в силу обстоятельств я вынужден просить вас... Дольников замолчал, пальцы нервно поигрывали коробком спичек. - Я хочу, чтобы -этот разговор остался между нами...
- Мог бы и не предупреждать, - кивнул Вышеславцев.
- Благодарю вас, - склонил голову Дольников. - Под Екатеринодаром меня тяжело ранили... Бой был трудный, нам крепко досталось и пришлось спешно отступать. А нас, раненых, чтобы себя не связывать, бросили... Что нас бросят, я знал заранее, мне сообщил об этом офицер контрразведки Василевский. И при этом сказал: "Выкручивайся сам. Если выкрутишься, если красные поверят тебе и возьмут на службу, то вот тебе адресочек..." И дал адрес одного господина, вручил шифр, рассказал, как им пользоваться, перекрестил и смылся...
- И тебе удалось...
- Удалось. Красным дозарезу требовались военные специалисты. Между прочим, знаете, сколько на сей день у них служит наших офицеров?.. Тридцать тысяч. И около шестидесяти тысяч унтер-офицеров.
- Добровольно? - не поверил Вышеславцев.
- Многих мобилизовали насильно, еще в восемнащатом году, но служат на совесть. Как, например, генерал от кавалерии Клюев. Он - начальник штаба Первой конной.
- А ваш полк в состав какой армии входит?
- Первой Конной. Но в данный момент мы, так сказать, самостоятельная единица - выделены для борьбы с Махно.
- А чем он Советам не угодил?
- Послал Троцкого к чертовой матери - отказался выступить на польский фронт.
Вышеславцев склонил голову и замолчал, искоса, с любопытством посматривая на своего бывшего командира роты. Взгляд потеплел, придал лицу выражение
отеческой заботы и внимания.
- Миша, ты уж прости меня, что плохо О тебе подумал...
Дольников необычайно смутился, заерзал, точно под ним был не стул, а раскаленные угли.
- Владимир Николаевич, я вам еще не все сказал...Я, как и Клюев, тоже служу на совесть.
- Ты хочешь сказать... - Вышеславцев осекся, страшась произнести вслух застрявшее в горле слово, но глаза были красноречивее слов - налились подозрением и ненавистью.
- Да, именно это я и хочу сказать, - кивнул Дольников. - И помогло мне сделать выбор наше командование - командование Добровольческой армии.
- Это каким же образом?
- Со стороны виднее, - уклончиво ответил Дольников. - Я долго наблюдал за действиями и поступками наших генералов - Корнилова, Колчака, Деникина и пришел к выводу, что они проигрывают закономерно. Для меня это было страшным ударом...