- Дождемся ночи, отойдем метров на двести влево и вплавь... - высказал предположение Дольников.
- Я плавать не умею, - печально проговорил Ломбар.
Вышеславцев и Дольников озадаченно переглянулись.
- Негоже бросать французика, - сказал по-русски Вышеславцев. - Надо что-то придумать...
- Дождаться ночи, - повторил Дольников.
- А дальше?
Дольников вытащил из-за голенища сапога завернутый в тряпочку плоский немецкий штык...
- Не так я представлял нашу встречу, - тяжело вздохнув, повторил Вышеславцев. - Оба мы с тобой были в немецком плену, бежали, вернулись в свой полк... Затем снова бежали... На этот раз на Дон, под знамена генерала Корнилова, спасителя всея Руси... И опять мне не повезло, опять в плен попал... И к кому? К человеку,
с которым вместе из немецкого плена удрал! Ну разве это не анекдот?
- Если и анекдот, то не смешной. - Дольников положил себе на тарелку кусок свинины и нервно рассмеялся. - А ведь могло быть и наоборот, могло?
Вышеславцев, который во время разговора продолжал искоса наблюдать за Настей, заметил, что она, бросив в корзину какой-то сверток и накинув на плечи платок,
направилась к двери.
- Ты куда? - спросил он обеспокоенно.
- В баньку, Федю накормить, - смутилась Настя. - Он ведь с утра ничего не ел.
Вышеславцев кивнул, посмотрел в окно, и взгляд его затуманился, ушел в собственные мысли.
- Хорошие у нас на Руси бабы, - проговорил он наконец с трогательной и непонятной нежностью в голосе. - Возьми, к примеру, Настю...
- Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет, - улыбнулся Дольников.
- Я серьезно. - Вышеславцев сдвинул брови. - Обыкновенная крестьянка, неграмотная, кроме своего села, ничего в жизни не видела, а интеллигентности, такта, милосердия не занимать.
- Уж не влюбились ли вы, Владимир Николаевич? - продолжая улыбаться, спросил Дольников.
- Сейчас не до любви, - смутился Вышеславцев. - На чем мы остановились?
- Что было бы, если бы все произошло наоборот; не вы ко мне попали бы в плен, а я к вам?
- Что было бы? - Вышеславцев уперся двумя руками в столешницу, резко подался вперед. - А вот что...Я бы приказал содрать с тебя штаны и хорошенько всыпать. За что? За то, что ты продал Россию. Не мундир, а Россию! Понятно?
- Я ее не продавал.
- Тогда объяснись.
Вопрос не застал Дольникова врасплох. Он бился над ним уже битый час, с того самого мгновения, когда в штаб ввели Федора Машкова и он признал в нем ординарца Вышеславцева. Признал и подумал: "Значит, и полковник здесь!" И его прошиб холодный пот. Что сказать? Чем объяснить свое повое качество командир Красной Армии? Врать он не сможет. Как можно врать человеку, с которым валялся на нарах, шел под пули,