Абигейл подвинула стул к изголовью кровати Чарли.
— Сын, послушай меня. Я останусь рядом с тобой, пока ты не почувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы тронуться в путь. После этого я заберу тебя и Салли в Вашингтон. Ты будешь жить у нас до поправки.
Чарли поднял веки.
— Что ты будешь делать с горьким пьяницей в новом особняке президента?
— Ты можешь помочь отцу, ему нужны люди, которым он доверяет.
— Мой отец отказался от меня.
— Он не имел это в виду. Он любит тебя.
— Со мной все кончено, я пропащий человек.
— Грех лишать себя жизни, Чарли. Последний час определяет Бог. Ты воюешь против Его воли. Разве ты не боишься наказания?
— Я пережил свой ад на земле. После всего этого будет лишь мирное забвение. Я заслужил его.
— Но почему, Чарли?
— Я отравил жизнь людей, которых любил сильнее всех, твою и Салли, Нэб и Джонни.
— Если ты любишь нас, то почему причиняешь нам такую боль? Ты скрашивал нам жизнь.
Он протянул руку, коснулся ее руки.
— Ты должна поехать в новый Вашингтон-Сити. Ты должна открыть президентский дом, помочь отцу принимать иностранных дипломатов на официальных обедах. У тебя есть работа.
— А ты, Чарли? Разве у тебя нет работы? Поддерживать своих детей, быть им отцом! Избавить нас от бессмысленной трагедии.
Чарли устало закрыл глаза.
— Должна быть какая-то цель в этом.
Абигейл подумала о своей второй дочери, о крошке, которая жила так недолго; какая-то ее часть ушла в небытие вместе с Сюзанной; но тогда речь шла о ребенке, не имевшем шанса испытать жизнь. Теперь же внутри нее умерла та часть жизни, какую составлял Чарли.
В дверях показалась Нэб. За ней стоял кучер Абигейл и коренастый рабочий из дока.
— Я забираю Чарли с собой, мама. Я буду за ним ухаживать. Джентльмены, будьте добры взять моего брата и снести вниз в карету.
10
Группа, включавшая Луизу и дочь Чарли Сюзан, задержалась на день в Филадельфии, чтобы дать отдохнуть лошадям перед стопятидесятимильным перегоном до Вашингтон-Сити. У Томми было письмо Джона, адресованное Абигейл. Он благополучно доехал, поселился в доме президента и с нетерпением ожидал ее приезда. С глубоким чувством он писал:
«Молю небеса одарить этот дом и всех, кто будет жить в нем, самыми наилучшими благословениями. Да пусть лишь честные и мудрые люди живут под его крышей».
Они выехали из Филадельфии рано утром. С наступлением зимы дороги оказались в плачевном состоянии. За день им удавалось проехать не более тридцати миль. Четыре дня их бросало в карете от стенки к стенке. Томми занимался поиском помещений, еды, укрытием лошадей в конюшнях. Когда они достигли Балтиморы, на постоялый двор пришел давнишний друг судья Чейз с письмом, содержавшим приглашение майора Томаса Сноудена, владевшего комфортабельной плантацией в двадцати одной миле от Вашингтона.