Зная это, он иногда пытался поднять свой офицерский престиж криком и бранью. Но это, заставляя солдат относиться к нему враждебно, не развлекало его. Брань его всегда была беспричинна, не то что у полуротного прапорщика. Глаз полуротного зацеплял малейшую неправильность в одежде, в движениях, в голосе солдата, и каждый всегда знал, за что ругает его этот квадратный человек с широким и плоским лицом.
В субботу Борис еще с утра попросил у взводного увольнительную записку до понедельника. Тот обещал.
На вечернее ученье неожиданно явился ротный командир в сопровождении фельдфебеля. Солдаты поняли, что это неспроста.
В четыре часа ротный сказал что-то вытянувшемуся перед ним фельдфебелю, и фельдфебель стал перед строем. Он вобрал воздух в легкие и, стараясь придать голосу необходимую грубость, крикнул:
— Смирно!
Он был смешон в роли командира: стол и кровать в канцелярии гораздо больше подходили ему. Он и сам это понимал, потому что, как только ротный скрылся за углом, передал команду взводному — младшему унтер-офицеру Козловскому.
Высокий, тонкий Козловский кричал слова команды визгливым голосом, наполнявшим всю улицу. Он повел роту в Преображенские казармы на инспекторский смотр. Он понимал, что солдаты были недовольны тем, что их повели куда-то именно сейчас, когда увольнительные записки обещали им долгожданный отдых. И он нарочно скомандовал:
— Бегом маррш!
Bсe расстояние до Преображенских казарм солдатам пришлось пробежать.
Рота выстроилась на обширном дворе. Было двенадцать градусов мороза. От солдат, как от табуна загнанных лошадей, шел морозный пар. Они переминались с ноги на ногу, терли руками уши, подбородки, щеки. Долгое ожидание на морозе доводило их до остервенения. Проходя по рядам и видя, что солдаты мучаются. Козловский радовался. Он говорил, кривя рот:
— Холодно? А если б еще стреляли по вас, то это как назвать? Кровь на морозе во как мерзнет!
Рота ждала полтора часа. Наконец к ней вышел командир батальона, полковник Херинг. Это был небольшой, толстый человечек, слегка подпрыгивавший на ходу от желания стать выше ростом. Солдаты знали о нем только то, что он женат и что его сын обучается в кадетском корпусе. За ним шел незнакомый полковник, ради которого, как оказалось, и была вызвана рота. Солдаты так и не дознались его фамилии. Было сказано только, что этот полковник командирован штабом для инспекторского смотра и опроса претензий.
Поздоровавшись с саперами, полковник Херинг уступил место незнакомому офицеру. Тот закричал неистово:
— Унтер-офицеры, ко мне! Бегом!