– Нет! Я уже устал. Почему они все меня не хотят слушать?! Я же не раз просил – привозите подготовленных! А этот, вновь гуттаперчевый. Что, не так уяснили ему его права? Плохо работаете! Плохо! Ладно. Черт с вами! Повезло вам, что я добрый сегодня. У меня вот-вот жена должна родить. Мальчика, надеюсь. Поэтому сегодня я не буду вам компостировать мозги. Но в будущем учтите! И не бейте так топорно! А если бьете, то с умом. А то, что за удары? Вон! – фельдшер ткнул пальцем в огромный синяк на пояснице у Павла.
Клюфт стоял и тяжело дышал. Этот осмотр – он больше похож на издевательство! Медик, который учит конвоиров, как правильно бить и показывает на арестанте, словно на учебном пособии, их ошибки! И что-то подсказывало Павлу, что это всего лишь начало его мучений! Фельдшер ткнул несколько раз пальцем под лопатку и провел ладонью по ребрам. Затем брезгливо пропищал:
– Повернуться ко мне лицом!
Павел, словно солдат на плацу, развернулся. Голый и беззащитный, он стоял, зажмурив глаза. Ему было стыдно! Ему так захотелось заплакать от стыда и обиды! Слезы комом подкатили к горлу. Но Клюфт сдержался. Он сглотнул слюну и тяжело вздохнул. Фельдшер потрогал его живот и вновь приказал:
– Повернуться спиной!
Клюфт вновь повиновался. Сколько вот так его будут заставлять крутиться на утеху этим мужикам! А может быть, не на утеху?! Может, они уже привыкли смотреть на голых и беззащитных людей в этой своей комнате, больше похожей на камеру пыток?! И наверняка тут осматривают женщин. Молодых и старых. «Господи, а тут-то как? Неужели этот седой человек с козлячей бородкой командует женщинам: «спиной, лицом»? Как страшно! Тут наверняка была и Самойлова?! И ей?! Неужели этой гордой и честолюбивой женщиной, всегда уважавшей свое достоинство и достоинство других, вот так командовали, заставляя оголяться перед незнакомыми людьми? До чего дошло! До чего все противно! Этот бред унижения! Ради чего?» – Павлу было противно думать и представлять, что происходило в этой комнате!
Фельдшер сделал несколько шагов назад и громко сказал:
– Я ничего не усмотрел. Он здоров. Может быть помещен. Ссадины и синяки старые и не представляют никакой опасности его здоровью. Иваненко, действуй! Твоя очередь.
Павел зажмурился. Он понял: сейчас произойдет что-то страшное. Где-то вдалеке зашипело «существо с рыжей шевелюрой» и огромными кулачищами. Павел услышал, как этот монстр в форме старшины приближается. Иваненко тяжело дышал. Его ноздри, словно конские, втягивали со свистом очередную порцию вонючего тюремного воздуха. Когда тяжелая ладонь легла на плечо, Павел почувствовал, что пальцы у рыжего старшины горячие: