Дэйв посчитал всякие объяснения излишними, просто подмигнул и поднял руку. Он не хотел подводить последнего, поэтому заговорил по-испански, справившись, знает ли кто-нибудь из них Вейда Кочрана из телевидения.
— Да.
Улыбка мексиканца стала еще шире. Он энергично закивал:
— Да, передача «Скай-Пайлот». Я всегда смотрю ее.
Последнее было сказано по-английски, и Дэйв тотчас же перешел на английский:
— Скажите, он бывал когда-нибудь здесь?
— Месяц назад он приезжал сюда каждый вечер, но сам я его ни разу не видел. Я работаю днем, ночью сплю. Но я слышал про него. Он приезжал сюда очень-очень поздно. В это время уже почти никого не бывает в ресторане, только несколько человек в баре. Они любят интимную обстановку.
— Но он приезжал покушать, — вмешался китаец. — Он не пьет, на самом деле, совсем не пьет.
— И ты его видел? — спросил Дэйв.
— Один раз. Получилось так, что я задержался со своей девушкой после фильма… Вообще-то я не бегаю по залу в поисках знаменитостей.
— Он был один?
— Нет. С ним был какой-то пижон. Его имени я не знаю.
Мексиканец заметил:
— Мне говорили, что он всегда бывал с ним.
Дэйв вынул любительский снимок.
— Вот этот?
— Да.
Китаец перестал улыбаться.
— Похоже, что так. Вы что, полицейский? Или что-то такое?
— Или что-то такое, — рассмеялся Дэйв, — благодарю.
К северу от Эль Молино находилось царство мотелей, протянувшихся по обе стороны от шоссе. Аллеи фонарей в виде светящихся шаров, шикарные подъезды, сногсшибательные рестораны из камня и цветного стекла.
Дэйв выбрал самый дальний мотель, где росло несколько дубов и можно было видеть холмы, покрытые яркой молодой зеленью. Когда он вышел из машины, то услышал пение жаворонка и замер на несколько секунд, прислушиваясь к его трелям, потом прошел в офис, такой новенький, что в нем пахло клеем от обивки стен. Тут имелись аккуратные мини-джунгли из тропических растений, сделанных из пластика, таких же блестящих, как покрытый лаком пол. Новомодная музыка едва доносилась из громкоговорителей, расположенных на потолке. Ненатуральный воздух холодными струями нисходил из вентиляторов на том же потолке.
Женщина за стойкой походила на пухлую маленькую девочку, розовые щечки которой так обожают щипать. Но это было еще в 1915 году. Она до сих пор оставалась пухленькой, однако персиковый румянец на щеках был нарисован. Глаза оставались круглыми, голубыми, любознательными, но ресницы были приклеены. Ее парик представлял взбалмошный беспорядок золотых кудряшек, а натренированная улыбка с ямочками продемонстрировала такие зубы, которые не пожелала бы иметь ни одна маленькая девочка.