— Он жаловался мне, — сказал Агранович.
— И что?
— Я ничем не мог ему помочь. К тому времени, вернувшись в Алма-Ату, я потерял Катышеву. Видимо, она решила сама порвать со мной.
— Да еще и воспользовалась расположением людей к вам. Будьте уверены, если бы Мешконцев не понимал, кто она для вас, не видел вашего отношения к ней, он распорядился бы своими деньгами поосторожней.
— Это очень некрасивый случай. Со стороны Катышевой — это черная неблагодарность по отношению ко мне.
— Боюсь, что это слишком скромная оценка. Вот вы спрашивали меня об исходе нашего разговора: выйдет ли он за двери этого кабинета… Давайте разбираться. У каждого из нас свое дело. Вы — строитель. Я тоже в известном смысле строитель. Мы оба призваны делать жизнь красивее. И вдруг вы стали моим противником в самом глубоком значении этого слова. Я всю жизнь борюсь с преступностью; в этом смысл моей жизни, Мы искореняем, искореняем, а вы — взращиваете. По крайней мере в нашем конкретном случае. А имеем ли мы право по-разному относиться к нравственным законам нашего общества?
Агранович поднялся из-за стола и заходил по кабинету. Серьезно и прямо спросил Репрынцева:
— Расскажите мне, Федор Ефимович, что она наделала. Прошу вас.
Федор Ефимович выполнил просьбу. Агранович был подавлен.
— Теперь я все понимаю. И выводы, разумеется… Что вы намерены делать?
— В каком смысле?
— Со мной.
— Ничего. Я обязан написать рапорт,
— Мне, вероятно, не поздоровится… — мрачно заключил Агранович. — Ну да ладно. Оба замолчали.
— Когда последний раз вы видели Катышеву? — спросил Федор Ефимович.
— Немногим более года назад. Ока приезжала сюда, в Алма-Ату. Уведомила меня. Четыре дня прожила на квартире моего приятеля. Потом уехала в Барнаул по каким-то делам, хотела вернуться, но не приехала.
— И не написала?
— Нет. Она никогда не писала. Послушайте, Федор Ефимович… Мне позволительно попытаться как-то помочь вам? Я не уверен, конечно.
— Что вы хотели?
— Например, позвонить по старым адресам. У меня есть люди в Усть-Каменогорске, Целинограде, Караганде, Темиртау, в Экибастузе, в Павлодаре…
— Это она везде?!
— Да, со мной… — сказал Агранович устало, — Вы не все знаете, как видите. Если меня начнут воспитывать в связи с этим, то… Эх! — Он махнул рукой. — Так могу я позвонить? Может, появлялась где-нибудь?
— Попробуйте. Сколько вам потребуется времени? — спросил Федор Ефимович.
— Успею до вечера. Придется еще раз использовать служебное положение, — мрачно пошутил Агранович. — Велю заказать по срочному.
— Тогда до завтра, — поднялся Федор Ефимович.