— Не согласен. Если бы мы и на стенки полезли, то и это было бы не удивительно… — Моисеенко замолчал. И, только выйдя из вокзала на площадь, подумал вслух — Не пойму одного: если этот Мельник действительно появился в Соколовке, каким чудом никто его не заметил? Ты уверен, что все произошло так, как ты думаешь?
— Как произошло — не знаю. Но ты сам видишь, что след Мельника завязался узелком на этом месте. — И, подходя к машине, Саломахин оборвал себя: — Ладно. Разберемся.
По пути в Пышму договорились, что возле отдела милиции выйдут из машины первыми, оставив Коляскину на некоторое время под опекой милиционеров. Предусмотрительность оказалась не напрасной.
В полутемном коридоре отдела на скамейке сидел Геннадий Печеркин. Он поднялся навстречу Моисеенко, сняв шапку, поздоровался.
Моисеенко сухо кивнул ему в ответ, показал на дверь своего кабинета.
— Давай сюда.
Печеркин, войдя в комнату, сел на ближний к двери стул, но Моисеенко показал ему на другой, у стола. Пока Саломахин не спеша раздевался, тщательно причесывая волосы, Моисеенко, поудобнее устроившись на стуле, пристально глядел на Печеркина. Потом укорил жестко:
— Что ж ты так долго заставил нас бегать?
— Куда бегать? — непонимающе переспросил Печеркин.
— Его, — вмешался Василий Тихонович, посмотрев на Моисеенко, в Молдавию, меня — в Шадринск. — Подумал, что Печеркин на самом деле еще ничего не понимает, и высказался прямо: — Ведь знал же ты Афанасия Мельника! А молчал. Почему?
Своим вопросом он на мгновение заморозил Печеркина, привязав его остановившийся взгляд к себе. Печеркин ни единым мускулом не выдал своего волнения, но где-то в самой глубине его глаз лихорадочно заметалось беспокойство. А Василий Тихонович спокойно продолжал:
— Что же ты, друг липовый?.. Был, оказывается, Мельник-то у тебя в Соколовке. Был. Перед самой смертью. Знаем.
И, заметив, как обмяк взгляд Печеркина, отвернулся в сторону, устало повторил укор:
— А ты промолчал…
— Так в клубе тогда про Петра спрашивали, — вдруг встрепенулся Печеркин.
— Что? — Моисеенко расхохотался не по-доброму. — Вон ты какой умный! Слышите, Василий Тихонович, про Петра, говорит, спрашивали?.. А ты перепутал, который из них хромал? Или забыл? — И, не желая слушать его, махнул рукой. — Хватит. Тут люди с дороги. Им отдохнуть нужно.
В кабинете появился милиционер. Саломахин коротко приказал:
— Этого гражданина поселите во вторую камеру. Да поставить на постоянное довольствие не забудьте…
В тот же день встретились с Суетиным. Втроем просидели допоздна. Каждый понимал, что разгадка трагедии на Соколовском торфянике близка, но, по известной следовательской привычке, не торопились с окончательными выводами.