— Хорошо, что поговорили. Здорово! — признался возбужденный Моисеенко. — Но голова-то какая! — И, показав, какая у него голова, заразмышлял: — А сапог-то занятный… Только давнишний больно…
— Дмитрий Николаевич! — послышался голос Румянцева. — Извините! Понимаем, что умаяли вас, но дело неотложное есть. Обязательно надо поговорить с прокурором, по душе решить… Сами же сказали, что после собрания решим.
— Что стряслось?
— Да все про нашего дурака, Надо как-то по-доброму кончить с этой канителью…
Повернули обратно.
— Вы же видите, какой он? — не мог удержаться от укора Суетин. — Ему бы по-умному-то хвост прижать и одной ноздрей дышать, а он…
— Так ведь оттого и заливается горькой, проклятый, что вконец потерялся: шутка ли, тюрьмой грозят!..
— Ладно, махнул рукой Суетин.
Вошли к заведующему клубом н увидели в его комнатке Печеркина, притихшего и протрезвевшего. Месяц назад Печеркин, напившись на чьих-то именинах, рассорился дома с женой, сшиб на кухне примус. Начался пожар, едва не кончившийся бедой и для соседей. В милицию поступило заявление, и Печеркина решили привлечь к уголовной ответственности за хулиганство.
Однако начальник участка Румянцев и мастер, учитывая, что пожар никому не нанес ущерба, кроме самих Печеркиных, и, принимая во внимание, что Печеркин много лет добросовестно трудился на участке, просили прокуратуру ограничиться в отношении его административным наказанием.
— Защищаете, значит, хулигана? — войдя в комнату, сразу ко всем обратился Суетин.
— Что вы, Дмитрий Николаевич! Дурак он, а не хулиган. Мы ему сами шкуру спустим. Штрафуйте как хотите, на здоровье! А если посадят, дети-то?.. Их же двое. Он уж сам весь исказнился. Виноват, конечно…
Дмитрий Николаевич да и работники милиции всегда прислушивались к Румянцеву.
Старый коммунист, требовательный к людям и непримиримый ко всякой несправедливости, он мог просить только в том случае, когда не сомневался в правильности своей просьбы.
Суетин видел и подавленного Печеркина, его большие грубые руки, привыкшие к каждодневной тяжелой работе, и невольно посочувствовал ему.
— Один я этого решить не могу, — ответил Румянцеву. — Порядок вы знаете. Соберите собрание специальное, вышлите решение в прокуратуру. А я обещаю поддержать, Что с вами делать, с такими жалостливыми!..
— Завтра же! — обрадовались все. — Спасибо! Все будет как полагается. А ему зарубку сделаем надолго…
— Ну, все?
— Спасибо, Дмитрий Николаевич. Когда отъехали от клуба, Суетин напомнил Моисеенко:
— Занятный, говоришь, сапог-то?
— Его, думаю.
— Может быть, и его. Только не перепутал ли парень весну?..