прекрасно соображал…
— С кем еще можно в Империи в семь утра беседовать, как не с Таей? Вся богема спит до двенадцати.
Я повесил трубку, попрощавшись. Ай да Тая… Шкатулка артистическая — с сюрпризом.
Ровно на пятый день (после «разрыва») у меня из канала опять потянулись нити.
— Ну, ты уже сам знаешь свой диагноз, — сказал уролог, — трихомоноз.
— Не может быть! — искренне, наивно, не веря, воскликнул я.
— Свежий — можешь посмотреть под микроскопом сам.
Я посмотрел. Их было много. На челне.
— Должен будешь пропить флагил вместе со своей партнершей, только одновременно.
— У меня нет партнерши.
— Назови ее, как угодно, суфлерша. Но кто-то наградил тебя. Да или нет? Назови ее Прекрасной Дамой.
Мне понравилось чувство юмора уролога.
— И найди себе суфлершу поприличней!..
Да уж куда приличней…
Две недельных дозы, для двоих, стоили 125 долларов. Карточка опять спасла — в аптеке.
Тая сидит напротив меня за столом — в ее больших глазах стоят слезы.
— Алешенька, я клянусь вам всем святым, я ни с кем не была. Я вас умоляю, поверьте мне. Я вам никогда не изменяла.
Эту неделю Тая живет у меня, и в завтраки, ланчи и обеды мы принимаем вместе таблетки. «Одновременно». Как и наказал врач. Почти что современная идиллия. Шекспир, помноженный на Шоу.
Потом опять начинаются театры, мюзиклы, бары и рестораны.
В день ее отлета мы проснулись с утра, и актриса быстро собралась. Она сидела, макая утренний кросант в кофе, и бездумным взглядом смотрела на стенку. Задрав ногу и подперев коленом подбородок.
Накануне вечером, спьяну, я ей что-то говорил, а потом поехал на конкурс моделей, где успешно «снял» — для будущих съемок — несколько манекенщиц. Я вернулся в полночь, она легла спать на диване, который был неудобен для спанья. Это был наш последний вечер.
В десять утра я надел резинку, и она подошла ко мне прощаться. Я сидел на краю дивана, на котором она эту ночь спала. Тая раздвинула ноги и села на меня. Теперь я понимал, откуда она была такой великолепной наездницей. Теперь я понимал…
Посреди полового акта, буквально за минуту до «механического» оргазма, она остановилась. Я безразлично ждал.
Широко раскрыв глаза, она спросила:
— Вам так нравится, Алеша?
— Да… — Я чуть не рассмеялся (она, видимо, перепутала сцену с жизнью).
— Я рада. — И она закончила акт.
Я выбросил презерватив, полный спермы, в туалет.
Мне было тошно от себя, от нее, от всего на свете.
Четырнадцатого числа не месяца нисана, а сентября, актриса улетела.
И уже вечером я начал раскаиваться, что был несправедлив, неправ, невеликодушен.
Идиот. И лечения от этого заболевания нет. Даже у уролога…