Я знал, что мне нужно напиться, чтобы начать ее воспринимать. Я понимал, что она гостья, что я должен, но я не мог ничего с собой поделать: меня тошнило от клубничного прыща.
Вечером мы напивались в баре, где меня хорошо знали, и ели какие-то морские изыски. Расплачивался кредитной карточкой, зная, что к осени ее потеряю. У меня было в запасе пять недель…
После пятого бокала замороженной водки я оседлал себя и спросил вежливо:
— Тая, что бы вы хотели посмотреть в этот приезд?
— С вами — все что угодно, Алеша.
Я, пересилив себя, поцеловал ее руку. Хотя руки у нее были красивые и шея. Но что я могу поделать, если мне не нравится несовершенство. Что?..
Я водил ее в театры, мюзиклы, шоу. Каждый вечер мы заканчивали в баре. Она пила свой джин, я — водку.
Я повел ее показать, где жила Мэрилин Монро в Нью-Йорке, когда училась в актерской студии Ли Страсберга. Место называлось Sutton Place, дом номер тринадцать. Потом мы возвращались с Ист-Сайд на Вест-Сайд через Центральный парк. Мы шли, наверно, часа три. Когда же пришли в мою бродвейскую квартиру и она сняла облегченно туфли — пятки ее были сбиты в кровь. Она ни разу не пожаловалась. А все время улыбалась.
Так дальше продолжаться не могло, и на седьмой день она собрала вещи и переехала к Марианне, приревновав меня к какой-то мулатке в баре. Мулатка действительно была классная. А так как я занимался портретной фотографией, то разглядывал пристально ее лицо. И собирался предложить ей свою визитную карточку, когда Тая выйдет в туалет.
Вообще Тая была патологически ревнива, о чем я не знал. Все это было связано с папой… молодыми поклонницами, студентками училища, ожидающей ночами мамой… И так далее.
Прошел день, прошло два — Тая не звонила. Но позвонила мулатка, которой я сбросил-таки свою карточку.
Мне надо было передать Джорджу кучу всяких заказов, нужно было уточнить размеры, и я набрал имперский телефон.
— Американскому писателю Сирину — привет!
Он дополнил нескончаемый список поручений и сказал:
— Я уже как неделю не говорил с Таей. Не знаешь, где она?
Я промолчал.
— Мы только с ней и говорим о тебе, какой ты талантливый и какой хороший. Вместо того, чтобы говорить о нас. Не знаю только, даст или не даст? Она баба необычная. Но Фучеку дает — я узнавал в театре.
Меня как будто кипятком ошпарили. А потом — ледяной водой окатили.
Я задохнулся. Так вот откуда главные роли. У моей «наездницы»…
— А как ты думаешь?
— Что думаю? — не понял я.
— Даст мне или не даст?
— Трудно сказать. Я не она.
По-моему, он не соображал или не думал, когда спрашивал. Или —