Он вздрогнул. Она заметила, не заметив.
Они перешли улицу и сели в серую машину. Она была в белом костюме, с белой конвертом сумочкой. В красных туфлях-лодочках. Ей удивительно шло, и ее ступню мягко облегала модельная кожа. Несколько белых кубиков было разбросано на носках. Тонная девочка. Корнелия молчала.
— Как вы… поживаете? — выдавил он.
— Так же.
Все кончилось, не успев начаться.
Машина вырвалась за город, куда нужно было Корнелии. Она заложила ногу на ногу, чуть обнажив острова колен. (По-моему, ужасное сравнение, но остаются яблоки. Тоже — не лучше.) У нее великолепные колени, подумал он, чуть тронутые женственностью, но девичьи. И вдруг у него поплыло в голове: он вспомнил свое тело, вонзающееся между этих колен. Резко затормозив, Филипп вжался в обочину. В лице не было ни кровинки. Она смотрела слегка отсутствующим взглядом.
— Что случилось, вы о чем-то вспомнили?
— Нет, так, простите.
Он ехал и не мог не смотреть на ее колени.
— Я надеюсь, вы будете иногда смотреть на дорогу, но, если вас смущают мои колени, я пересяду назад.
— Не надо, я не буду.
«Westbury», — гласил знак, и он выскочил с парковой дороги.
— Право, лево, направо; мы приехали, спасибо.
Она уже открывала дверь, не дожидаясь. Они стояли около больших чугунных ворот, за которыми уходила длинная аллея.
— Я могу подвезти вас к дому.
— Не надо, я сама. До свиданья, благодарю.
— Завтра… — поспешил он.
— Будет среда, — ответила она, повернулась и пошла.
Он опустил голову и подумал. Ждать было бессмысленно. В загородных особняках люди могут находиться и день, и неделю, и очень долго.
Один день он не приезжал на 79-ю, а на второй приехал снова. И через пять минут подъехала она. Но не в белом костюме. А в красном, с белыми туфлями.
Я услышал, как на другом конце провода вздохнули, потом сказали:
— Кто это?
Я представился. Меня спросили, знакомый ли я какого-то Джона, Роберта или Стива.
— Нет, я не знаю никого из них.
— Кто вы? — в голосе звучало уже недовольство.
— Я пишу прозу в свободное время — повести, рассказы, опубликовал одну книгу — роман.
— Как она называется? Как ваша фамилия? (Несмотря на то, что я представился…)
— Она не на вашем языке написана, но уже переведена.
— Кто ее издал, где ее можно купить?
Допрос был с пристрастием.
Я объяснил, кто ее издал и где можно купить, и что я сам — из Европы.
Дальше последовал полуприязненный вопрос:
— Что вы от меня хотите?
— Я попробую в двух словах объяснить. Я пишу рассказ, прообразом героини которого являетесь вы. В какой-то мере. Я имею в виду чисто внешние данные, атрибуты.