За целый 1990 год моя бывшая жена ни разу не предложила мне чашки чая.
Я пью душистый аромат. Какой день сегодня — суббота или воскресенье? И смотрю на свое безумное расписание в понедельник: три журнала, два издательства, одна газета.
— Как вам чай?
— Прелестный, прекрасный, чудесный, божественный!
— Я серьезно?
— И я!
Она внимательно смотрит на меня.
— Вы удивительный мальчик. Я таких не встречала. Никогда. Налить еще?
— С наслаждением. Тая, а когда отборочные туры в Таировском?
Она снимает трубку.
— Здравствуйте, это говорит Тая Буаш. Вы не скажете, когда прослушивания в училище? Сегодня? А во сколько? — Она вешает трубку, вернее, кладет ее плашмя на стол.
— В два часа. Хотите пойти?
— А вы? — спрашиваю я.
— Вы — мой повелитель, ваше желание — закон…
— Очень хочу, всю жизнь мечтал оказаться по другую сторону рва.
Она, по-моему, не поняла, но не стала расспрашивать. Она вообще никогда ничего не расспрашивала.
— Вам нужно на кладбище?
— Да, я каждый день езжу…
Тая идет к своей мягкой кожаной сумке с узорами, достает и протягивает ключи от машины.
— Мне неудобно, — говорю я.
— Я для вас и взяла, — тихо говорит она. — Чтобы вы не нервничали на каждом углу нашей гостеприимной столицы. Не понимая загадку без разгадки: почему машины не останавливаются.
— Я так поймаю что-нибудь.
— Вы ничего сегодня не поймаете, кроме огорчений. На уик-энд все уезжают за город. Не сопротивляйтесь, это вас ни к чему не обязывает, даже к поцелую.
Я наклоняюсь и целую ее.
— Заводить надо с подсосом, у вас, наверно, не знают такого. — Она улыбается.
Я не совсем понимаю, про какой завод и какой подсос она говорит… Не про… И только сев за руль, понимаю, вспоминая…
На кладбище тишина, пустота, безмолвие. Сень и покой. Покой без воли. Я стою и плачу у памятника. Никогда себе не прощу…
Переодевшись в серый в крапинку пиджак и в светло-синие брюки с голубой рубашкой, выслушав нотации мамы и пообещав, что я исправлюсь, заезжаю за Таей, и мы едем по бульварам к знаменитому, лучшему в Европе — Таировскому училищу.
На ступеньках стоит группа взрослых парней, которые тут же поворачиваются, обращаются к моей спутнице и целуют ее в щеки.
Я внимательно наблюдаю. Они перебрасываются несколькими фразами. Она подходит ко мне.
— Мои бывшие сокурсники, — не объясняя, объясняет она.
Без пяти два. И мы входим в училище. Ее почтительно приветствуют:
— Таиса Эросовна, какими судьбами?
Она кому-то машет, с кем-то смеется.
— Хочу посидеть на отборочных турах, если пустят. Кто сегодня принимает?
— Вам будут только рады! Кажется, Ремизов.
— Борис Николаевич? Я когда-то у него играла в чем-то. Добром это не кончилось.