Тая сидела на кухне и тщательно, сосредоточенно красила глаза.
— Как вы себя чувствуете? — с видимой тревогой спросила она.
— А я похож на больного? — пошутил я.
— У вас… вчера… — она подбирала слова, словно рассыпавшиеся бусы, бусинки.
— Все в порядке. Ложная тревога.
— Никаких выделений? Не болит?
Я отрицательно покачал головой.
— Слава Богу. Я очень переживала.
Она не сказала, я «чувствовала себя виноватой».
— Через пару минут я подам завтрак, я не думала, что встанете так рано, и не успела приготовиться.
Я не сказал, что ночью вставал три раза и стоял в позе краба над унитазом. «Раком».
Зазвонил телефон. Я машинально снял трубку.
— Сыночек, я достала тебе все, что ты просил: международное купе, мягкий вагон, экспресс «Лисс». Вот только с гостиницей пока проблема, в «Загрантуристе» мест нет. Ну, в худшем случае снимешь на месте, может, какой-нибудь домик.
— Спасибо, мамуля, большое.
— Ты сегодня появишься? Тебе же завтра уезжать!
— Обязательно. Немного позже.
— Спасибо, ваше величество.
Я повесил трубку.
— Мы едем завтра на море. Поезд уходит в два часа дня.
Глаза ее радостно зажглись.
— Все-таки я бы хотела, чтобы вы сдали анализы.
— Может, я заеду в посольство, у них есть американский врач.
— Сегодня в двенадцать дня — второй тур в училище. Вы меня просили узнать.
— Мы можем на него пойти?
— С вами — на край света.
— Всё шутите?
— Абсолютно серьезно. У вас сегодня нет встреч?
— Есть. В издательстве с забавным названием «Столичный рабочий».
— Они публикуют очень хорошие книги.
— Когда-то это было «крестьянское» издательство.
— За последние два года здесь все поменяло свой цвет.
Она отдает мне свою машину, и гонка начинается. В одиннадцать я в издательстве. В двенадцать встречаюсь с ней в училище. На прослушивании сидят совершенно другие люди, с гонором, которые отбирают для третьего тура. На котором уже будет сама ведущая курс. Белоруский одет приличней, но читает хуже, неуверенней, — видимо, напряжение начинает давить и на него. Его не хотят пропускать на третий тур. И если бы не настойчивая просьба Таи, которая чувствует мой давящий локоть и толкающее колено и рассказывает, как замечательно он читал на первом туре и сейчас просто волнуется. Его — после долгих раздумий — пропускают.
По лестнице я спускаюсь с ним и говорю:
— На третьем туре я уже буду в Америке. И вам придется выдать все, что вы умеете. Прослушивать будет сама профессор, набирающая мастерскую.
— А как сегодня?
— Очень плохо, — честно говорю я. — Расслабьтесь, забудьте, что приемная комиссия, не смотрите на них и победите!