— Может быть, огурцы и помидоры. Я вам дам из своего специального, особого резерва.
— Чего-чего? — не поняла Тая.
— Это наша терминология, это наша жизнь. Продолжай, Коленька, но вежливо, — сказала она и пошла за своими салатами — из резерва.
— Но хлеб-то с маслом у вас есть? — спросила Тая.
— Всенепременно.
— Как прекрасно! Принесите и побольше.
— Слушаюсь.
Мы ели хлеб с маслом, пили вино, стол ломился от закусок — огурцы и помидоры (и то по одной порции).
И знаете, это было что-то.
Мы пили, смеялись над местными, говорили и целый вечер танцевали.
А что еще оставалось делать…
Зато мороженого Тая наелась на две недели вперед — оно было в изобилии. Его заказали «с базы» за три дня, но какая-то компания, как нам объяснили, отменила заказ. К Таиному счастью. Потом я пошел в валютный бар и принес оттуда бутылку польской водки и югославских крекеров. И вечер нам показался совершенно милым.
В час ночи мы вышли из ресторана, и я подарил даме-администратору пачку Таиных сигарет «Картье». Тае я купил целый блок.
Странно, обычно, когда я выпиваю, у меня возникает желание. Но в этот раз нет. И мы сделали это под пальмами.
Скучно писать про Лисс — вернемся в столицу.
Мы возвращались в столицу.
Утром были гонки через перевал, лихорадочные закупки черешни (ее любимого деликатеса), помидоров, зелени, копченых уток. Мягкое купе того же поезда-экспресса «Лисс», два дивана, они же кровати. И Таин разбор моей только что прочитанной книги.
— Вы покорили меня…
— Чем?
— Вы очаровали меня, вы волшебник. Вы даже себе не представляете, что вы. Давайте выпьем за вас.
Как мягко она «стелила». Мы пьем местное вино, красного черешневого цвета, которое она запивает любимым лимонадом. Через сорок часов мы прибывали в столицу Империи, через сорок восемь часов я улетал в столицу столиц — Нью-Йорк.
На вокзале меня встречала знакомая с иностранной машиной. Мы сбрасываем Таю домой, и я мчусь по редакциям, делам, заботам.
Я созваниваюсь с Артамоном и договариваюсь о деталях. Попутно пытаюсь устроить к нему знакомую девушку из бедной семьи, которая хорошо пишет эссеистику. Он обещает опубликовать ее, встретиться и дать договор на писание книги мемуаров с каким-то бывшим заместителем (вице) Цезаря в Империи.
Потом я залетаю в издательство «Отечественная литература». Издатель нагружает меня книгами и письмами, кажется, своей бывшей любовнице. Ни один идиот не потащил бы такую тяжесть через океан. Но я — идиот…
Мне хочется делать людям доброе.
— Алексей, — говорит Джордж. — Я всегда говорю правду. (Это была первая неправда.) И prima правда заключается в том, что я даже не открыл ваши книги. Но через две недели вы мне позвоните из Нью-Йорка, и я вам все скажу. Вы мне очень симпатичны, и, я думаю, два умных человека всегда найдут способ договориться.