— Квартирант... — тихо ответил Иван Харитонович.
Скоро пришла Витя. Она сообщила:
— Ночевать придется у нас. В тесноте, да не в обиде. Хозяйка наша, — она имела в виду Марию Федоровну, — не будет возражать, я попрошу ее об этом. А завтра утром вы пойдете. Куда — не спрашивайте. И вообще не проявляйте любопытства к тому, что вас непосредственно не будет касаться. Согласны на такое условие?
— Конечно, согласны.
Накануне знакомые Виктории Рубец повели Ивана Харитоновича за город и познакомили с одним человеком.
— Если вам будет поручено выводить людей из города, — сказали Козлову, — то дойдите с ними до этого места. Здесь он заберет их от вас.
Теперь нужно было выполнить первое поручение подпольщиков — в роли связного. Вышли из дома на рассвете, как только кончился комендантский час. Документы были надежные, в этом Иван Харитонович не сомневался. Зорик передал самые последние штампы и подписи, а в безукоризненной точности их написания Козлов был уверен. Главное в том, чтобы среди людей, которых ему придется вести, не нашелся предатель.
Из дому выходили по одному. На улицах держались на значительном расстоянии друг от друга.
Обитатели города начинали жизнь рано. Голод не давал спать. Люди спешили. В общей суете четверо прохожих, пробиравшихся за город, не привлекали ничьего внимания. Только на самой окраине их остановил полицейский пост. Но документы были в порядке, за плечами — разные вещи, предназначенные для обмена на продукты: одежда, довольно поношенные сапоги, несколько килограммов соли, самодельное мыло, дрожжи — у каждого свой товар, которым обеспечили их подпольщики. Так и дошли до условленного места, где их встретил связной.
Сдав ему людей, Иван Харитонович направился в город, обходя Логойский тракт, чтобы не попасть на глаза тем полицейским, которые только что проверяли у них документы.
Как-то под вечер Витя привела на квартиру незнакомого хлопца. Внешность его с первого взгляда поразила Ивана Харитоновича. Как художник, он не мог не залюбоваться веселым, красивым, со вкусом одетым молодым человеком. Назвал себя хлопец почему-то по-французски:
— Жан.
Но ничего французского в нем не было. Обычный славянский тип лица: светлые волосы, голубые глаза, глубокая волевая складка возле губ.
Через пять минут молодой человек чувствовал себя совсем как дома. Наговорил целую кучу комплиментов хозяйкам, рассказал несколько анекдотов о националистах, которые будто бы разговаривают по-белорусски, но минчане не понимают их, и на этой почве возникают смешные недоразумения. Потом уже серьезно обратился к Ивану Харитоновичу: