Из больницы Ольга Федоровна регулярно приносила бинты, медикаменты, сама лечила раненых. Избавившись от ежеминутной угрозы быть направленными в лагеря, они быстро поправлялись. А когда раны зажили, одна группа договорилась перейти линию фронта. Вместе с ними решила идти со своим сыном Володей и Ольга Щербацевич.
Из города выходили по двое-трое. Первыми шли Борис Рудзянко и Володя Щербацевич. Около сорока километров прошли без каких-либо происшествий.
И только в одной деревне полицейский патруль задержал Рудзянку и Володю — документы их вызвали подозрение. Беглецов арестовали.
Сердце матери изболелось в тревоге. Все валилось из рук, и днем и ночью перед ее глазами стоял сын. То он представлялся веселым и своевольным, каким она видела его не раз накануне войны, то тревожным, молчаливым, каким он стал после первых бомбежек; то представлялось, как в полиции издеваются над ним, слабым, беспомощным мальчиком. Она гнала от себя такие мысли, а они все чаще и настойчивей лезли в голову.
Потом ночью на квартиру явилась полиция безопасности и СД. Ее привел Рудзянко. Пряча взгляд от людей, с которыми он совсем недавно собирался перейти линию фронта, предатель называл фашистам фамилии всех, кто кормил, поил, одевал его, кто помогал ему и другим командирам убежать из больницы, чтобы пробраться на восток. Показал квартиры родственников и знакомых Ольги Щербацевич, и тех сразу же арестовали.
Всю группу Ольги Щербацевич жутко истязали. На глазах у матери издевались над Володей, полосуя резиновыми плетками худенькое мальчишеское тело. Она бросалась к палачам, чтобы подставить себя под удар, прикрыть сына. Тогда били ее изо всей силы, приговаривая:
— У нас хватит плетей для всех.
Только возле виселицы она снова увидела сына. Его привезли в кузове грузовой автомашины.
Связанный проволокой, он не мог стоять на ногах, палач держал его за воротник.
— Сыночек, родненький, любый мой... — Рванулась к Володе, но другой палач стукнул ее пистолетом по голове и потащил назад.
Володя поднял опухшие веки и слабо, беспомощно улыбнулся.
— Выродки, звери, — кричала Ольга Федоровна, — дайте мне хоть с сыном проститься...
— Ничего, на том свете встретишься, — издевательски проговорил палач, набросив ей петлю на шею.
В то же мгновение другой фашист затянул петлю на шее мальчика. Машины рванулись с места, и двое безвинных — мать и сын — судорожно затрепетали в воздухе.
А неподалеку, на боковой аллейке, стоял предатель Борис Рудзянко со своим шефом из Абвера — военной фашистской контрразведки. Шеф говорил новому холую: