— Нет. Мне это ни к чему. Бог с ними, с данными, но выводы твои справедливы.
— Ты что, ощущаешь это благодаря своему особому восприятию — по приливам Силы?
Врамин кивает.
— Дай мне сигарету, — говорит Мадрак.
Жест Врамина — и у него между пальцев появляется горящая сигарета.
— На сей раз это что-то особенное, — говорит он. — Это уже не просто отлив потоков Жизни. Боюсь, что произойдет разрыв потоков.
— И как это проявится?
— Не знаю, Мадрак. Но я намерен оставаться здесь, лишь пока это не узнаю.
— Да? И когда ты отбываешь?
— Завтра вечером, хоть я и понимаю, что в очередной раз заигрываю с Черным Потоком. Уж лучше бы я написал что-либо о своей тяге к смерти, желательно пентаметрами.
— А кто-нибудь еще остается?
— Нет, кроме нас, на Блисе нет бессмертных.
— Не откроешь ли ты уходя дверь и для меня?
— Ну конечно.
— Тогда я остаюсь на ярмарке до завтрашнего вечера.
— Я бы настоятельно посоветовал тебе не ждать, а уйти прямо сейчас. Хочешь, открою дверь?
Еще один жест, и Врамин тоже затягивается сигаретой. Он замечает, что его бокал наполнен, и делает из него глоток.
— Уйти прямо сейчас было бы весьма мудро, рассуждает он, — но сама по себе мудрость есть продукт знания; ну а знание, к несчастью, обычно является продуктом дурацких поступков. И вот, дабы увеличить сумму своих знаний и стать мудрее, останусь я здесь еще на день, чтобы увидеть, как все произойдет.
— Так ты ожидаешь, что завтра произойдет что-то из ряда вон выходящее?
— Да. Разрыв потоков. Я чувствую, что на подходе Силы. А совсем недавно что-то изменилось в том великом Доме, куда все движется.
— Тогда и я хочу приобрести эти знания, — говорит Мадрак, — поскольку затрагивают они бывшего моего господина Который Был Тысячью.
— Ты цепляешься за обветшалую преданность, могущественный.
— Может быть. Ну а какое же оправдание у тебя? Почему стремишься ты стать мудрее такой ценою?
— Сама мудрость и есть конечная цель. Ну а кроме того, события эти могут стать источником великого искусства.
— Если смерть — источник великого искусства, я предпочитаю искусство поменьше. На мой-то взгляд, Принц просто должен знать о всем новом, что случается в Срединных Мирах.
— Я пью за твою преданность, старый дружище, хотя и считаю, что прежний наш господин ответствен — хотя бы отчасти — за теперешнюю неразбериху.
— Мне хорошо известно, как ты к этому относишься.
Поэт делает очередной глоток и опускает бокал. Глаза его становятся озерами одного цвета — зеленого. Исчезает и белок, окружавший зеленое колечко, и зрачок, в нем плававший. Теперь его глаза — словно бледные изумруды, и внутри каждого живет по желтой искорке.