Илиодор увидел в Распутине союзника. Когда епископ Феофан впеpвые познакомил его сибирским крестьянином, Илиодор отметил наивное и истовое благочестие "старца". Но в 1909 году Илиодору открылась подлинная сущность Распутина. Он повез того с собой в обитель под Царицыном. Каково же было изумление молодого проповедника, когда тот убедился, что в ответ на почтительность и благоговение, с которым встретили сибирского "пророка" монахини, тот хватал самых молодых и красивых из них и страстно целовал в губы. Из Царицына Илиодор и Григорий отправились в Покровское, на родину Распутина. В поезде Илиодор огорчился еще более: спутник его принялся рассказывать о своей прошлой непотребной жизни, стал издеваться над целомудрием Илиодора и похваляться своей близостью к царской семье. По словам Распутина, царь встал перед ним на колени и говорил: "Григорий, ты Христос". "Старец" хвастался тем, что будто бы целовал императрицу в спальне ее дочерей.
Приехав в Покровское, Распутин показал ему пачку писем: "Это все письма ко мне царицы, девочек ихних, великих княжон и князей... А вот письмо наследника, смотри, какие ховелюги".
- Брат Григорий, дай мне на память несколько писем, - взмолился я.
- Хорошо, выбирай, только письмо наследника не тронь, оно у меня самого одно только".
Я выбрал письма государыни и великих княжон, - писал в книге Илиодор.
Три года спустя отрывки из этих писем стали появляться в печати. На них-то в основном строилось чудовищное обвинение, будто царица была любовницей Распутина. Больше всего повредило ее репутации в глазах публики следующее письмо:
"Возлюбленный мой и незабвенный учитель, спаситель и наставник. Как томительно мне без тебя. Я только тогда душой покойна, отдыхаю, когда ты, учитель, сидишь около меня, а я целую твои руки и голову свою склоняю на твои блаженные плечи. О, как легко, легко мне тогда бывает. Тогда я желаю мне одного: заснуть, заснуть навеки на твоих плечах, в твоих объятиях. О, какое счастье даже чувствовать одно твое присутствие около меня. Где ты есть? Куда ты улетел? А мне так тяжело, такая тоска на сердце... Только ты, наставник мой возлюбленный, не говори Ане о моих страданиях без тебя. Аня добрая, она - хорошая, она меня любит, но ты не открывай ей моего горя. Скоро ли ты будешь опять около меня? Скорей приезжай. Я жду тебя, и мучаюсь по тебе. Прошу твоего святого благословления и целую твои блаженные руки. Во веки любящая тебя М[ама]".
Даже на мгновение допуская, что письмо это адресовано Распутину, ничто не дает нам права, не в пример врагам, утверждать, будто они были любовниками. Ни один достойный доверия свидетель тех событий, ни один серьезный историк, описывавший их впоследствии, не поддержал этого обвинения. Сэр Бернард Пэйрс комментирует письмо следующим образом: "Похоже на то, что Александра Федоровна неосмотрительно использовала некоторые фразы, которые циничный читатель мог истолковать, как свидетельство личной симпатии". Пэйрс осторожничает. Дело в том, что государыня использовала такого рода цветистый, эмоциональный стиль в письмах ко всем близким друзьям. По сути, любое из вышеприведенных выражений могло относиться к Анне Вырубовой или любой другой из ее подруг. Возможно, также, что письма были сфабрикованы. Их видел лишь Илиодор, события же, которые за тем последовали, заставляют усомниться в их объективности.