— Это Артист, бля буду! — снова заорали снизу. — Они вчера с кичи подорвались впятером, в новостях говорили! Точно, Артист — только он на дело в костюмах ходит!
— Да хоть кто!! Он Папу успел мочкануть, а нам за это сам знаешь, что будет! Так что вали его по-быстрому, пока он в тень куда-нибудь не спрыгнул! Вишь, как ногой болтает, сволочь, щас уйдёт!
Снизу раздалось несколько громких хлопков подряд. В стену рядом с Фёдором что-то ударило, в лицо сыпанула бетонная крошка. Между тёмных домов метнулось эхо. От неожиданности Фёдор дёрнул ногой чуть сильнее и, наконец, неожиданно даже для себя самого, достал до сосульки. То ли от слишком сильных морозов, то ли ещё по каким причинам, но сосулька оказалась совсем не такой крепкой, как он предполагал. От удара ноги она просто переломилась пополам, и две крутящиеся половинки устремились вниз. Через мгновение в ночи раздался громкий щелчок и ещё один какой-то невнятный звук. Примерно секунду внизу было тихо.
— Сазон!!! — раздался затем из-под балконов страшный рёв. — Он Калгана завалил, гнида!! Не пойму только чем, но у него полбашки снесло!
— Сваливаем! — приказал другой голос. — Через минуту здесь мусоров будет — не протолкнуться. Забирайте Калгана и мотаем! А Артист так уж и быть, пусть ментам достаётся! Он и в камере наш будет.
Внизу захлопали дверцы машин, заурчали моторы и «сыновья» отбыли в неизвестном направлении. Фёдор ничего этого уже не слышал. Потеряв цель, ради которой он пятнадцать минут махал ногой на морозе, он неимоверным усилием перевалил своё тело обратно на лоджию и, шатаясь, как пьяный, ввалился в квартиру соседа.
«Чёрт, снова я здесь, — подумал он устало. — Ну сколько можно?»
Сивцов, лёжа на полу, даже не заметил, что машины «братков» под окнами уже сменяют спецмашины милиции и ОМОНа. Причём было их столько, словно здесь собирались вести маленькую войну. Видимо, опять постарались подъездные бабушки, страдающие бессонницей.
Фёдору, с трудом заползшему в тепло квартиры, казалось, что несчастней человека, чем он, на данный момент не существует во всём обитаемом и необитаемом мире. Да что там в мире! Во вселенной! Ведь его только что хотели убить сыновья покойного соседа. Причём, как он всё-таки понял из их кратких высказываний, состоявших в основном из междометий и каких-то непонятных словосочетаний — они подумали о нём, Фёдоре Сивцове, очень плохо… Ему стало ещё хуже. К тому же в животе непрестанно бурлило.
«Пойти поесть что ли? — вяло подумал „папоубийца“. — Поди не от того он утопился, что вся еда в доме кончилась?»