Моррис подумывал написать Ротстайну письма и попросить — нет, потребовать, — чтобы тот объяснил, что произошло, только из статьи в «Тайм» он знал, что сукин сын не читает писем от своих поклонников и не отвечает на них и подавно.
Беллами, с ее почти полученным «Пулитцером» в рамке, шатром окрашенных светлых волос и саркастическим изгибом улыбки.
В 1973, во время февральских каникул, она за день прочитала все три романа о Джимми Голде. И это были его книги, его личные книги, которые она, не спросив, взяла с полки в его спальне. Они валялись на кофейном столике, когда он вошел, на «Беглец в деле» — круглый влажный след от запотевшего винного бокала. Моррис оцепенел, не в состоянии произнести ни слова, что с ним случалось лишь несколько раз в жизни.
Анита же наоборот.
— Ты больше года только об этом и говорил, поэтому я решила узнать, из-за чего весь этот шум. — Она отпила вина. — У меня неделя выходных, поэтому появилось время их прочитать. Я думала, это займет больше дня, но здесь не так уж и большой объем, не так ли?
— Ты… — Он на мгновение задохнулся. Затем: — Ты входила в мою комнату!
— Что-то ты не возражаешь, когда я захожу в твою комнату поменять постельное белье или приношу твою одежду, постиранную и выглаженую. Возможно, ты думал, что все это делает фея прачечной?
— Это мои книги! Они стояли на специальной полке. Ты не имела права их брать!
— С радостью поставлю их обратно. И не волнуйся, журналы у тебя под кроватью я не трогала. Я знаю, мальчикам нужно … отвлекаться.
Он шагнул вперед на ногах, которые вдруг превратились в ходули, и взял книги в мягкой обложке руками, которые вдруг превратились в крюки. На задней обложке «Беглец по делу» все еще ощущался влажный след от проклятого бокала, и он подумал: «Если одному тому из трилогии суждено промокнуть, то почему это не «Беглец сбавляет обороты»?»
— Признаю, это довольно интересные вещи. — Она заговорила рассудительным голосом лектора. — Хотя бы потому, что показывают взросления довольно талантливого писателя. Первые два тома, конечно, невыносимо скучны, например «Том Сойер» неинтересен по сравнению с «Гекельберри Финном», но в последнем — чего не скажешь о «Гекельберри Финне» — виден рост.
— Последний роман — гадость, — закричал Моррис.
— Не нужно повышать голос, Моррис. Зачем так беситься. Свою позицию можно защищать и без этого. — И на ее лице появилась улыбка, которую он так ненавидел, такая тонкая, такая острая. — Мы обсуждаем.
— Я не хочу ничего обсуждать!
— Но нам следует это сделать! — Воскликнула Анита, улыбаясь. — Если я таки провела день — я не говорю потеряла день, — пытаясь понять своего эгоистичного сына, который считает себя интеллектуалом, а из школы приносит сплошные «С».