Он. Да, знаете ли…
Она. Я исчерпала почти все, чем обладает современная медицина в области психиатрии, психоанализа, гомеопатии, хиропрактики, остеопатии и всяческих иных акупунктур — я называю вам лишь самые общеизвестные дисциплины —, и всё это не дало ни малейшего ощутимого результата, пока я не напала на координаты этого доктора Кона, специалиста по диковинным болезням. Как вы полагает, это то, что мне нужно?
Он. Мне кажется, да.
Она. Кстати, о нем ни слуху, ни духу.
Он. Очевидно, он столкнулся с каким‑нибудь сложным случаем.
Она. Хорошо, если так, а то я ему устрою.
Пауза.
Он. А вы… как бы это сказать…нетерпеливы?
Она. Нетерпелива? Нетерпелива? Вы, вероятно, полагаете, что у меня других забот нет, кроме как часами ждать врача, будь он трижды специалист по диковинным болезням? Скажи на милость! Скорее это вы чересчур уж терпеливы, ведь лекаришка — ваш друг, и вам давно пора было бы высадить его дверь и спросить, он что, намерен продержать нас тут до завтра. Или же, как всякий достойный этого имени мужчина, особенно врач, хотя бы проверили, не разложил ли он на письменном столе свою секретаршу, заманив ее туда, уж и не знаю, какими обещаниями насчет повышения зарплаты. Ведь так обычно вы все поступаете, правда?
Он. Тут, я думаю, вы перебарщиваете.
Она. А вы можете меня опровергнуть?
Он. То есть, я хотел сказать, возможно, вы уж слишком обобщаете…гиперболизируете?…
Она. И потом, черт подери, вы меня утомляете!
Пауза.
Она возобновляет чтение.
Он. Со всеми этими словами, которые требуется осмыслить, этими разрозненными фразами, которые должны превратиться в речь…Нет, право же, я совсем отвык говорить, рассказывал какие‑то глупости, обидел даму. Надо сказать, с ней мне было непросто.
Однако именно я снова возобновил разговор, спросив: надеюсь, вы больны не слишком серьезно?
Она. Бедный малый, он производил просто удручающее впечатление. И на что ему сдалась моя болезнь? Только предлог для разговора, так, от скуки, или чтобы доказать самому себе собственное существование. Грубая стратегия. Следовало проучить его на его же собственной территории. Это редкая болезнь, сударь, то есть считается редкой, ибо она проявляется в разных формах, не всегда поддающихся идентификации. Называется: синдром первородного греха.
Он. Никогда не слыхал.
Она. Естественно, ибо болезнь — типично и исключительно женская.
Он. Ага!
Она. Адам и Ева. Эти имена вам что‑нибудь говорят?
Он. Безусловно, но это ведь случилось некоторое время назад?
Она. Не валяйте дурака. Мы здесь вдвоем, вы и я, в зале ожидания.
Он