Время от времени рядом с ней посвистывали стрелы — у шотелидов имелось и это оружие. Правда, они совершенно не умели стрелять на бегу, и их меткость оставляла желать лучшего. К тому же юберийцы до сих пор не додумались до такого простого, но крайне полезного усовершенствования — оперения. Поэтому их стрелы отличались крайне малой дальностью полета.
Чертовка пробежала склады керамики, перепрыгнула небольшое святилище для бедняков, потеряла сандалию и облегченно выдохнула — впереди виднелась белоснежная «Чайка». Стефании стало ужасно, нестерпимо стыдно — до чего дошло! Она, чертовка, должна искать помощи людей, смертных, существ, по идее пригодных только для одного — как источник душ!
Свистнул шотел. Близко. Слишком близко — в каком-то шаге от перепуганной чертовки. Один из шотелидов, самый быстроногий, сумел зайти сбоку и едва не достал ее кончиком этого меча-серпа.
— Помогите… — сипела она, чувствуя, как силы оставляют ее. — Помогите же…
— Во имя Подошв Владельца, что здесь происходит?! — встал на ее пути пожилой стражник.
Стефания его попросту перепрыгнула. Стражник непонимающе расширил глаза… и тут же упал замертво, безуспешно пытаясь закрыться щитом. Острие шотела вошло ему в бок, с легкостью обогнув щит и прошив насквозь панцирь из чешуек Большого Шумузи.
А чертовка уже взлетала на борт «Чайки». Фабьев и Грюнлау непонимающе посмотрели на нее.
— По… гоня… — выдохнула она. — У… бивают… по… могите…
Немец молча снял шмайссер с плеча и шагнул к трапу.
— Stehen bleiben! Bleibt wo ihr seid! Sonst werde ich schieЯen! — гаркнул он.
И сразу же вслед за этим дал короткую очередь — шотелиды даже не думали останавливаться. Однако пули, взметнувшие фонтанчики щепок перед ними, их слегка утихомирили. Грюнлау молча повел дулом шмайссера, указывая, где проходит граница между территорией Юберии и территорией «Чайки». Палец подрагивал на спусковом крючке.
Шотелиды растерянно переглянулись. В довершение ко всему их клинки вновь возвращались к прежнему цвету — действие Благословения Обсидиана прошло. Переть на это страшное оружие, изрыгающее огонь, им не хотелось. Один из воинов потянулся было к луку, но дуло шмайссера уставилось ему в грудь, и Грюнлау медленно покачал головой.
— Тук-тук, доброе утро, я ваша папа! — сообщил Колобков, только что принявший душ после работы. — Фанька, чего тут у тебя? Куда мою Олечку девали?
— Убили твою Олечку! — крикнула ему в лицо Стефания. — Вот эти самые, с кривыми саблями!
— Чего?!! — бешеным ежом взревел Колобков. — Гюнтер, мочи их к чертовой матери!!!