— Мы с такой нагрузкой не булькнемся? — опасливо спросил Колобков.
— Нет, Иваныч, можно и еще немножко добавить. Суденышко хорошее, доброе. Только куда все это девать?…
— Выкинуть, конечно, — пожала плечами мадам Колобкова. — Вадик, Гешка, ну-ка, взялись…
— Ма-а-а-ам!!! — в ужасе завопили близнецы, оценив фронт работ.
— Не мамкать! Вот Гена с Валерой вам помогут.
Телохранители замялись, пряча глаза. Им, тертым мордоворотам, явно не хотелось пахать вместо грузчиков. В принципе, они не возражали против физической работы, но… но именно что только в принципе.
— Давайте лучше бабушку запряжем, — предложил Гешка. — Она сама всегда хвалилась…
— …что у себя в столовой одна всю работу тянула, — закончил Вадик.
— Евгений! — прикрикнула на него мать.
— А мне нравится! — оценил идею отец. — Матильду давно пора нагрузить, а то она слабо нагружена. Отъедается тут, понимаешь, за чужой счет…
— Петя, оставь маму в покое!
— Кому мама, а кому и теща…
— Ольга Васильевна, знаешь, тоже не подарок была! — отпарировала Зинаида Михайловна.
— А вот мою маму оставь в покое! — возмутился муж. — О покойных плохо не говорят!
Скончавшаяся три года назад Ольга Васильевна Колобкова, мать Петра Ивановича, в честь которой назвали младшую дочь, действительно не была приятной свекровью. Маленькая сухонькая старушка, с виду тихая и робкая, но на самом деле — удивительно вредное существо. Сноху она третировала без передышки, но только в отсутствие «Петрушеньки». При сыне же относилась к его жене с подчеркнутой ласковостью. В этом ей охотно помогала любимая доченька Клава, озлобленная на весь мир старая дева. К счастью, с сестрой у Колобкова отношения никогда не складывались, а когда он пошел в гору, начав зашибать миллионы, они окончательно разругались. Клавдию Ивановну в доме Колобковых не видели уже лет десять.
— Иваныч, а может, и не стоит выбрасывать-то? — хозяйственным взором окинул халявные гвозди и болты Угрюмченко. — Имущества-то сколько…
— А куда ж его тогда? — удивился Колобков. — С собой возить?
— Ну мало ли чего бывает… Знаешь, Иваныч, наша лодка лет тридцать назад около Новой Гвинеи ходила, мы там за гвозди кокосы покупали. А Яков Игорич, капитан наш, бабу купил за коловорот.
— В рабство, что ли? — не понял Колобков.
— Да не, на одну ночь. Хотя та негра больше и не стоила…
Директор «Питерстроя» задумался. Если бы он разбрасывался имуществом, самим попавшим в руки, то никогда бы не сумел купить «Чайку». В России эта куча гвоздей стоила бы не так уж много, но все равно вполне прилично. А здесь, среди тропических островов, населенных первобытными племенами, подобные вещицы действительно представляли весьма значительную ценность.