Наконец явилась добрая самаритянка в образе некоей американской дамы, которая жила в Риме в собственном доме и которая, услышав об их злоключениях от миссис Сэндс, взялась обеспечивать Эми ежедневно великолепным крепким бульоном из своей кухни. Это принесло Кейти неописуемое облегчение, и казалось, что, избавившись от этой заботы, стало легче справляться с остальными.
Еще легче стало, когда спустя некоторое время доктору Хилари удалось найти английскую сиделку вместо приносивших мало пользы монахинь – сестры Амброджии и ее заместительницы, сестры Агаты, которую Эми в своем полубредовом состоянии упорно называла «сестрой Рогатой». Новая сиделка, миссис Свифт, была высокой, жилистой, угловатой особой, сделанной, как казалось, наполовину из железа, наполовину из пластинок китового уса. Она никогда не уставала; она могла поднять кого угодно и сделать что угодно; и было похоже на то, что она испытывает нечто вроде отвращения к регулярному ночному отдыху в постели, предпочитая сидеть в кресле и задремывать ненадолго, когда это удобно.
Миссис Свифт прекрасно справлялась с Эми, которой сразу пришлась по душе. Никто другой не мог так хорошо успокоить больную, когда та была в бреду. До приезда новой сиделки пронзительный голосок, казалось, не умолкал, и днем и ночью звучали бессвязные исступленные крики или, что было еще печальнее, глухие жалостные стоны. Заглушить эти звуки было невозможно. Постояльцы гостиницы, занимавшие комнаты внизу и за стеной, были вынуждены переехать, так как крики Эми не давали им заснуть, а бедная миссис Эш не могла ни на миг покинуть свою дорогую девочку, пока звучал этот отчаянный плач. Но неторопливая, сдержанная англичанка, похоже, оказывала гипнотическое действие на Эми, которая с момента появления новой сиделки никогда не впадала в неистовство. Кейти была несказанно рада этому, так как ее главным тайным опасением – опасением, в котором она не смела откровенно признаться даже себе самой, – было то, что здоровье «дорогой Полли» может пошатнуться, прежде чем Эми начнет поправляться, и тогда – что будут делать они тогда?
Она заботилась о своей подруге как только могла. Она заставляла ее есть, ложиться отдыхать, глотать ежедневную порцию хинина и портвейна и старалась избавить от каждого лишнего шага. Но никто, каким бы любящим и услужливым он ни был, не мог снять с плеч миссис Эш груз горя и забот, превративший ее румянец в тусклую бледность и положивший темные круги под красивыми серыми глазами. Она мало думала о том, как она выглядит, с тех пор как Эми заболела. Мелочи, которые прежде делали ее туалеты привлекательными, завитки и локоны – все исчезло, и тем не менее почему-то никогда еще она не казалась Кейти такой прелестной, как теперь – в простом черном платье, которое носила весь день, с волосами, стянутыми в узел на затылке. Строгая простота наряда лишь подчеркивала подлинную красоту ее черт, которым непритворное выражение чувств придавало особое очарование. Никогда еще Кейти так не восхищалась своей подругой, как в эти дни усталости и томительной неопределенности, никогда так глубоко не осознавала, насколько ценны те качества, которыми обладала миссис Эш, – мягкость характера, самоотверженность, способность посвятить себя другим.