— Вот я и хотел повидать вас снова. Поговорить с вами…
— Зачем?
Вот, наконец. Он набрал полную грудь воздуха.
— Вы напоминаете мне… одну девушку, которую, кажется, я знал.
Она рассмеялась резким смехом.
— Так вы не знаете?
— Нет.
— Кто же она?
— Девушка, которая жила в городке, где я был раньше. Но я ее не знал.
— Мне послышалось, вы сказали, что знали. Как ее звали?
— Алисон. Алисон Калдер. Ее все звали Алли. Вы так на нее похожи. Это невероятно. Словно сестра. Но, вроде бы, у нее не было родственников. Честно говоря, все, что я о ней знаю, это имя. — Где-то в глубине его сознания зазвучала струна. — Кстати, вы не сказали свое.
По лицу ее прошла какая-то тень, но тут же исчезла.
— Эмма.
Эмма. Снова что-то откликнулось эхом в темных лабиринтах времени.
— Эмма. Так звали мою мать.
Теперь на лице ее появилась заинтересованность.
— Та девушка — которую я вам напоминаю — что с ней случилось?
— Она умерла.
— Умерла?
Вновь он заметил какое-то волнение, промелькнувшее на ее лице, но тут же исчезнувшее… Что это было? Злость? Сожаление? Но она не дала ему подумать.
— Значит, вы крутитесь вокруг меня, потому что я напоминаю вам девушку, которая когда-то жила в вашем городке и которую вы даже вряд ли знали?
Как тут можно объяснить?
— Потому что вы так похожи на нее…
— Глупее ничего не выдумаешь!
— Но это так.
— Что же я-то могу поделать, если так похожа на нее. Это не моя вина!
Она вновь рассердилась. Он готов был отдать все на свете, чтобы она успокоилась и снова повеселела.
— Я понимаю, понимаю. И не надеюсь, что вы что-то сделаете, тем более что и сам толком ничего не знаю. Но я делаю все, что в моих силах. А когда до этого докопаюсь, голову даю на отсечение, вам скажу в первую очередь!
— Итак, вы поехали за ней на машине от кафе? — переспросил Меррей мрачным голосом.
— Да.
— И она накрыла вас, когда вы шпионили около ее дома…
— Ну уж, так и шпионил — ради Бога, Меррей!
Про себя Меррей подумал, что двенадцать добропорядочных и честных присяжных посчитали бы слово „шпионить“ самым подходящим для обозначения подобной деятельности, но спорить по этому поводу не стал.
— Нет, нет, конечно. Потом она пригласила вас… пригласила подняться к ней… Не сложилось ли у вас впечатление, что она… что ей свойственно приглашать мужчин к себе?
Он выложил это как можно деликатнее. Но Роберт вспыхнул от негодования и весь подался вперед, словно готов был голыми руками задушить…
— Разумеется, нет! Она не проститутка, если вы об этом подумали! Бога ради, Меррей, она совсем ребенок! Ей от силы восемнадцать или двадцать!
„Прогуляйся до доков, Роберт, — подумал Меррей. — Там ты можешь подцепить девок от девяти до девяноста. Что ж нам с тобой делать?“ Какое-то непонятное чувство не то раздражения, не то беспокойства, не свойственное ему по отношению к другим пациентам, пробуждалось в нем, когда дело касалось Роберта.