Роберт резко остановил поезд своей памяти, и сознание отступило от того пути, которым вело его. Свободные ассоциации, так называет это Меррей. Просто позволить своим мыслям свободно парить и смотреть, что из этого выйдет. Но как может быть свободен человек, в оковах? Это так трудно, так неимоверно трудно. Но ничего важнее никогда не было.
— Это здесь — где-то здесь — голову даю на отсечение, Меррей, — настаивал он, постукивая себя по лбу.
— Вероятно, — соглашался Меррей. — Но мы никогда ничего не извлечем оттуда, если вы не научитесь расслабляться!
— Простите. — Роберт послушно вытянул свои длинные ноги на уютной черной кушетке и снова закрыл глаза. — Где мы были?
— Мы проводили сеанс свободного ассоциирования.
— Ах да — не очень успешно.
— О’кей, давайте вернемся. Вы снова виделись с девушкой довольно длительный период времени и при свете дня. Продолжаете ли вы считать, что она являет для вас образ другой девушки, давно погибшей?
— Да нет… — нехотя уступил Роберт. — У нее голова той же формы, те же светлые волосы.
— У множества юных девушек светлые волосы, Роберт.
— У нее тот же овал лица, — упорно стоял на своем Роберт. — По крайней мере, судя по фотографии в старой газете, которая у меня есть. Но вот что касается глаз — выражения, вернее, их формы в уголках — здесь разница И потом, она воспринимается как англичанка, это совсем другая девушка.
— А что вы чувствуете, находясь с ней?
Роберт задумался.
— В основном — смущение. И немного испуг…
— Что вас испугало?
— Она — чуть-чуть. Потому что есть в ней что-то такое, что я никак не могу раскусить…
— Постарайтесь раскусить.
— Видите ли… в ней какая-то настороженность. Она все время начеку. Но и еще что-то. Злость? Она явно чем-то смущена. Первый вечер, когда я разговаривал с ней в кафе, она вдруг посреди нормального милого разговора разозлилась на меня, а потом ушла и не вернулась.
— Вы спрашивали ее, в чем дело?
— Да.
— Ну и?..
— Она наотрез отказалась говорить об этом.
— Девушка была сердитой вчера — когда вы возили ее в зоопарк?
— Да нет. Вовсе нет. Она была счастлива.
— Почему вы так считаете?
— Я тоже был счастлив. Да, счастлив!
Меррей сделал паузу. А затем задал вопрос, который готовился задать уже некоторое время.
— Вы чувствовали себя так, когда были с Алли Калдер? — Он спросил это как бы между прочим.
— Я никогда не был с…
Краска с лица лежащего на кушетке Роберта схлынула. Острый глаз Меррея ничего не упустил. Выражение лица пациента резко изменилось; все его существо явно почувствовало необычайное волнение.
— Как вы себя чувствуете сейчас? — продолжал он с мягкой настойчивостью.