— Есть две вещи, которые тебя успокаивают: применение силы и сахар. Мороженое, — показывает он на тележку с мороженым на тротуаре. — Пойдем. Я угощаю.
— Оооо, нет. Я знаю, как это работает. Сначала мороженое, потом свадьба.
— Свадьба, значит? Расскажи мне, — хладнокровно говорит он, когда в итоге мы все равно идем к тележке, — кто этот счастливый морской слизняк?
— Почему морской слизняк? Почему, например, не морской дракон?
— Потому что у морского слизняка нет глаз. Или носа. Или какого-либо видимого интеллекта, помимо поглощения еды и дефекации. Из вас бы вышла идеальная пара.
Я фыркаю. Солнце и ясное, голубое небо — вот какую погоду этим утром нам показал февраль. Я выбираю клубничный рожок, а Джек берет мятный с шоколадной крошкой. Здесь есть скамейка, но я сажусь на траву под деревом. Джек присаживается рядом со мной.
— Ты не должен, — говорю я.
— Здесь тенек, — утверждает он.
— Некоторым задницам лучше быть в милях друг от друга.
— Нет.
После этого проясняющего ответа, мы наслаждаемся мороженым в относительном спокойствии, разделяемым только между двумя людьми, которые являются абсолютными противоположностями. Джек выглядит нелепо в солнечном свете. Нелепый и красивый, эм, ну, и достойный рвоты, конечно.
— Ты можешь вернуться в «Аберкромби»?
— Что? — смотрит на меня Джек.
— Ну, знаешь. Заползти обратно в журнал, из которого вышел. Тогда я смогу спрятать его под кроватью между двумя номерами «National Geographic» по утилизации слоновых отходов и больше никогда не читать его снова.
— Ты сумасшедшая.
— Знаешь, люди болтают о том, что надо быть прекрасной внутри и все такое, — начинаю я.
— И?
— Просто я поняла, что люди не обладают рентгеновским зрением, — трепетно шепчу я. — Они не могут видеть то, что у тебя внутри.
Он устало потирает лоб.
— Мой знак зодиака — рак, — продолжаю я. — Джек облизывает свое мороженое. — Однажды, когда мне было семь, я так сильно плакала, что вновь восполнила влагу изюму.
Мой лепет не отпугивает его, как остальные девяносто девять процентов населения с болтающимися частями между ног. Он просто фыркает.
— Можешь наизусть произнести алфавит задом наперед? — спрашиваю я.
— Да.
— Быстро?
— ЯЮЭЬЫЪЩШЧЦХФУТСРПОНМЛ…
— Сможешь сделать сахарные пончики с корицей?
— Я могу сделать булочки с корицей.
— Умеешь прыгать на скакалке?
— Да.
— Миллион раз, сможешь?
— Если ты дашь мне кибернетические колени, есть небольшая вероятность.
Я всматриваюсь в его лицо.
— У тебя не ярко-зеленые глаза.
— Нет.
— И ты не левша.
— Нет.
— И ты, вероятно, не умеешь играть на окарине.
— К сожалению, нет.