…И еще — притолока. Не первая, у дверей с улицы в сени, а вторая — в капитальной рубленой стене. Слава богу, что не каменная, — что б тогда сталось с Санькиной головой! Так уж установилось: во всякий приезд, как перерос проем, раза два он обязательно заденет макушкой притолочное ребро. И всегда на выходе из дома: то ли когда радостный гулять наладится, то ли по утрам, спросонья.
А у матери, как только он на ходу саданется теменем по острой кромке, у самой искры сыплются из глаз и сердце защемливает. «Господи, сынок, прямо зла не хватает!»— говорит она в такой момент, морщась от натуральной боли в груди. А Мишка, если оказывается в это время в доме и видит очередной Санькин причес, выдает готовое: «Чего ты косяк пробуешь, он все равно мягше». Молчит Санька, только кряхтит, как старик, да трогает ладонью макушку — не выступила ли кровь…
5
Минаков даже вздрогнул слегка, как-то поежился от этих картин. Все они пронеслись в его сознании очень быстро — может быть, в какую-то одну секунду, или, как говорят, миг, и словно бы прибавили чего-то материному супу, который он съел тоже быстро и с большой охотой. И прихлебывал он как-то не по-обычному, как давно привык, а так, как делал это в детстве.
— Твой суп. Как был твой, так и есть, — сказал он, облизывая ложку.
— Да так, сынок, по-простому, — отозвалась Ольга, в общем-то довольная похвальными нотками в голосе сына. — Было б из чего.
А Лиде материно варево не показалось, — ее собственные бульоны были прозрачны, как стекло, и запахи их были тонки и определенны. Но она была человеком уважительным — она улыбалась, и кивала довольно головой, и аккуратно черпала бочком ложки вытомленный в закрытой кастрюле суп.
Ольга смотрела на детей и думала: как же она расскажет им о том, с чем приехала. С чего начнет? Отзовется ли невестка и хватит ли у нее сердца воспринять ее предложение так, как должна это сделать любящая жена?
За сына Ольга боялась меньше — он не должен отказаться. Ее тревожила Лида — женщина ровная, вроде бы и ласковая, но все-таки… все-таки чужая…
«Нет, господи, лучше не думать пока об этом, — поежилась Ольга. — Пожить, поглядеть, узнать, чем они дышат…»
— Ну, еще по одной? — Минаков открыл графинчик, куда перед ужином перелил стоявшую в холодильнике початую бутылку водки. — Чтобы не хромать…
Мать прикрыла свою стопку рукой:
— Нет-нет-нет!
— Как это нет! — Минаков уверенно занес граненую посудину. — Водочка, если в меру, только на пользу. Доказано и проверено.
Но Ольга не убрала руку, а потом, чтобы не обидеть сына, прижала широкий, грубого стекла стаканчик к груди и замотала головой: