— Пан, гебен мир…
Часовой смотрел на него спокойно, не меняя выражения лица, а один из шоферов — он завинчивал пробку на боку бочки — мотнул головой и что-то сказал. Сказал не раздумывая, отняв руку от пробки. И Вовка шагнул к немцу, приставил к отверстию гнутую банку, а немец, ослабив винтовую затычку, нацедил в нее чистого розового бензина.
— Добытчик, — похвалила Ксения, переливая бензин в бутылку.
Потом они подходили к бочкам вместе с Костькой, каждый со своей приготовленной банкой, высматривали обстановку, но она все время была неподходящей: то суеты было много у склада, когда заправлялось сразу несколько машин и хмурым шоферам было, конечно, не до нищих, то охранник попадался чересчур сурового вида и даже, когда они один раз оказались уже у самой эстакады, строго зыкнул и махнул рукой — а ну, дескать, дуйте отсюда.
А тут Вовка вышел пройтись до Базарных ворот — главное поглядеть, какая картина у склада, и тут же во весь дух домой.
— Хуго наш дежурит возле бочек!.. — крикнул, не передохнув, Костьке, нянькавшемуся с сестрой, и, захватив обе банки, резанул к Сергиевской горке. Мать была на бирже — на работу устраивалась.
Вовка подлетел к огороженному с трех сторон колючей проволокой хранилищу и заулыбался стоявшему у открытого входа рыжему квартиранту. Хуго, в шинели, с опущенными шерстяными наушниками под фуражкой с откидным отворотом, переступал от холода ногами и невозмутимо глядел на протянутую банку.
— Пан, гебен мир… — Вовка, не закрывая рта, кивнул в направлении эстакады, где на двух продольных ребрах покоилась — очевидно, уже початая — бочка.
Немец оттянул ремень карабина и пожал плечами. Вовка понял: постовому нельзя.
— Ихь, ихь!.. Я сам могу… — сказал он, всем видом показывая, что сумеет распорядиться пробкой. — Мне уже давали раз… — И указал на бочку.
Хуго перевел взгляд с просителя на эстакаду и обратно и сделал какое-то движение головой, которое Вовка понял как разрешение пройти на огороженную площадку. Он торопливо шагнул к бочке и замерзшей рукой ухватился за гайку, она подалась, туго, но подалась — была не до конца закручена. Заиндевелая, скользкая, она обжигала кожу, но Вовке удалось отвернуть ее на круг или полтора. Подхватив с земли банку, другой рукой он что есть силы потянул бочку на себя, скрипнув на опорах, она сдвинулась с места, внутри слышно плеснулся бензин и засочился сквозь резьбу. Потом потек неровной струей, банка наполнилась, и Вовка, уцепившись за край донного выступа, оттолкнул бочку, чтобы опять ушла наверх сливная дыра. Банку было трудно держать за острую, косо отогнутую крышку, и он поспешил подставить под нее скрюченную от холода свободную руку, но тут Хуго, оказавшийся почему-то рядом, носком сапога вышиб ее из закоченевших пальцев. Ледяные брызги хлестнули по лицу — стало трудно дышать, защипало глаза.