— Вот моя визитка. — Он протянул ей карточку. Джессика не сделала попытки ее взять. Газетчик пожал плечами, положил визитку у порога и, насвистывая, удалился. Стоя у окна, она наблюдала за тем, как он уходил, и ее сердце билось в такт его шагам.
Ее руки были холодными и влажными. Джессика дождалась, пока мистер Пэррет скроется за живой изгородью, и медленно отошла от окна.
Она не знала, что ей думать.
Она не знала, что сказать.
Ей почти хотелось рассмеяться. Он решил, что она репортерша! Репортерша, которая приехала в этот городишко, чтобы обманом выудить из сэра Марка «жареную» историю. О нет, Джессика занималась мошенничеством совсем иного рода.
Впрочем, не так уж он был не прав. Она появилась здесь затем, чтобы соблазнить сэра Марка, разрушить его жизнь. И если хочет, чтобы ее затея в итоге принесла ей деньги, необходимо заручиться поддержкой этого человека. Нужно будет, чтобы он поверил ее рассказу. Если судить беспристрастно, у Джессики было куда больше общего с безумным мистером Пэрретом, чем с сэром Марком. И она не должна была об этом забывать.
Она мрачно открыла парадную дверь и подняла с земли карточку. Визитка Пэррета была легкой, как перышко, так почему же она показалась Джессике тяжелее камня?
Потому, угрюмо ответила ей совесть, что она все равно собиралась совратить сэра Марка. Даже зная, что он к этому не расположен. Ее уважение к самой себе было подорвано много лет назад, но никогда еще Джессика не опускалась до такой низости, как причинить вред хорошему человеку.
А он… она ему нравилась. Нравилась даже тогда, когда вышла из себя. Нравилась, особенно когда не пыталась выбирать слова и говорила начистоту.
В любви и на войне хороши все средства. Но перед ее внутренним взором по-прежнему стояла его чудесная улыбка.
— Я обещаю, — тихо сказала она. Себе или сэру Марку? — Я соблазню тебя. Я должна это сделать, у меня нет другого выхода. Но никаких уловок. Никакого притворства. Нет. Я обещаю — я соблазню тебя, будучи сама собой.
Марк отчего-то вообразил, что ему не составит труда выбраться из толпы после церковной службы в следующее воскресенье. Он горько ошибался. После того как был пропет последний псалом и священник сошел с амвона, он почувствовал, что его как будто подхватило море людей и повлекло за собой к выходу. Он вышел во двор, и здесь возможность побега испарилась окончательно. Его окружала толпа, и спрятаться, за исключением пары покосившихся надгробий, представлявших довольно ненадежное укрытие, было негде.
— Сэр Марк, мы надеялись, что вы согласитесь отобедать у нас когда-нибудь на этой неделе, — заговорила леди прямо перед ним. Миссис Кэдфолл.