Я глубоко втянула воздух, прижала руку к груди, изучая картины и игру света на зеленых, голубых и белых красках.
— Вау, — прошептала я, затаив дыхание от окружающей меня красоты. Когда я посещала раньше Париж, у меня не было возможности посетить этот музей. Я видела фотографии в журналах и в интернете, но никогда так близко. Никогда не видела их вот так. Почему я никогда не находила время, чтобы посетить это место?
Я обернулась к Ремингтону спросить его про картины, но замерла, увидев выражение на его лице. Это выражение на его лице я могла описать только как умиротворенное. Впервые я видела это выражение, когда зашла на кухню и увидела, как он общается с Адрианом, когда оставалась ночевать в его доме, и когда мы танцевали в клубе, а затем еще раз, после секса в тот день, когда он рисовал меня. И сегодня тоже, когда он держал меня в своих объятиях на моей кровати.
Он подошел и встал рядом со мной, притянул меня к своей груди, и его руки обхватили меня вокруг талии, прижимая очень близко к нему.
— Добро пожаловать в мою Крепость Одиночества, — прошептал он мне на ухо. Я откинула голову ему на плечо, и не смогла удержаться от смешка, сорвавшегося с моих губ.
— Крепость Одиночества? Как у Супермена?
Он кивнул.
— Когда я был ребенком, и когда бы мама ни привозила меня в Париж, она всегда приводила меня сюда. В первый раз, я сидел на скамейке и не хотел уходить. Мне нравилось, каким мирным было это место. Чистым, как будто ничто не могло просочиться через стены и уничтожить меня. Спустя какое-то время это стало у нас традицией. Она приводила меня сюда и уходила по своим делам, а позже забирала на обед или ужин перед тем, как мы должны были лететь обратно в Прованс. Когда с моим отцом все стало плохо, я пришел сюда. Я сидел здесь и смотрел на картины, представляя, что у меня совсем другая жизнь. После того как Колетт исчезла, большую часть своего времени я проводил здесь, размышляя, как мне жить дальше. Я думал, как буду воспитывать девятимесячного ребенка сам, хотя практически уже делал это последние четыре месяца.
Его голос звучал холодно, когда он произнес ее имя. Я хотела спросить, что случилось с его женой, но не хотела, чтобы он прекратил рассказывать. Я уже какое-то время хотела узнать о ней побольше. То, что он открылся мне, уже громадный шаг вперед. Поэтому я обхватила ладонями его руки и нежно сжала их, чтобы дать понять, что внимательно его слушаю.
— Впервые я встретил Колетт в клубе здесь в Париже, куда пришел вместе с друзьями. Мы очень хорошо поладили с самого начала. Ей был двадцать один год, и ее родители погибли в автокатастрофе за шесть месяцев до нашей встречи. Они вместе возвращались в Париж после летнего отпуска в Марселе. Она была опустошена. Уязвима. Мое желание защитить ее, быть там ради нее, захватило меня. У нее никого не было, кроме тетки, живущей где-то очень далеко, и меня. Она никогда не навещала дедушку с бабушкой. Отказывалась говорить мне причину, так что я перестал ее спрашивать. А через год мы поженились.