Он заехал на подъездную дорожку, небрежно припарковал мотоцикл, перед тем как спрыгнуть с него, и снял меня с моего сиденья. После того как мы быстро сняли наши куртки и шлемы, он сгреб меня на руки и направился к двери.
— Боже, я люблю твои руки. Такие сильные, — сказала я, прижимаясь крепче к его груди. Никто никогда не пытался носить меня вот так, так что я собиралась наслаждаться тем, что меня балуют, пока я здесь.
Он рассмеялся, прижался губами к моему лбу и остановился перед дверью.
— Ключи у меня в штанах. Правый боковой карман.
Я слегка переместилась, и сделала, как он велел. Боже, какие у этого мужчины крепкие бедра. И, ох, мой Бог! Это что его…
— Нашла там что-нибудь, что тебе понравилось? — ухмыльнулся он мне.
— Да, нашла, — я распахнула дверь и как только мы вошли внутрь, он захлопнул ее, опустил меня вдоль своего тела на пол и прижал к двери.
— Ну вот, — он резко прижался бедрами ко мне, толкаясь именно туда, где я хотела его. — Значит, у меня есть лицензия делать с тобой очень грязные штучки.
И прежде чем я успела ответить, его рот обрушился на мой, целуя страстно и отчаянно, будто он не мог насытиться мной, будто мысль, что его губы не будут на моих губах, сводила его с ума. И мне нравилось это. Захватив в кулак его волосы, я сильно потянула. Из его груди вырвался стон, его язык коснулся моих губ и ворвался в мой рот, так же резко, как и его бедра. Он отстранился, тяжело дыша, пока его дрожащие пальцы возились с молнией на моих джинсах, и в какой-то момент я подумала, что он сорвет их с меня, как и обещал. Ремингтон удовлетворенно зарычал, когда, наконец, расстегнул молнию, и я подняла свои дрожащие ноги, чтобы он стащил с меня джинсы. Он отшвырнул их куда-то себе за спину, и его глаза заблестели от желания, когда он понял, что я говорила ему правду. На мне не было нижнего белья. Он засунул руки под мой фиолетовый кружевной лифчик и сорвал его с меня.
— Святой Боже! Так горячо, хотя это был мой любимый лифчик. Боже, Ремингтон, — выкрикнула я его имя, когда он сорвал с меня блузку. Его губы целовали, сосали, кусали, и снова крепко целовали меня, как он и обещал.
Затем я вспомнила, что у него есть сын, и он может ходить по дому.
— Ох, Боже, Ремингтон. Где Адриан?
— Его не будет дома еще около часа, — он опустился передо мной на колени, ухватился за одну ногу и закинул ее себе на плечо. Просунул голову между бедер и прижался ртом к моей киске. Сексуальные звуки, вырывающиеся из его горла, дрожью отдавались в моем теле, отчего я становилась только мокрее. Он отстранился, и его руки скользнули к моей груди.