– Я помню времена, когда эта тропинка была плотно утоптана, – произнесла Эмма. – Моими ногами.
Только теперь Дерик повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Да. Ты постоянно оказывалась в моем любимом месте.
Эмма рассмеялась и слегка пожала плечами.
– Потому что знала: здесь я тебя точно найду.
В ответ раздался низкий смех Дерика.
– Ты была настоящей прилипалой.
Эмма возмущенно фыркнула.
– И все же, несмотря на ворчание и жалобы, ты все равно приходил сюда каждый божий день. – Девушка небрежно вскинула изящную бровь. – Я бы сказала, ты хотел, чтобы тебя нашли.
Губы Эммы вновь растянулись в улыбке. Она была уверена, что ему и сейчас этого хочется. Конечно, она и предположить не могла, что останется с ним наедине возле пещеры, потому что это была его идея. Все выглядело так, словно Дерик пытался предпринять свою собственную попытку соблазнения. На каком-то подсознательном уровне он хотел, чтобы его скомпрометировали. Ведь в глубине души он желал получить то, что она предлагала. Партнерство, основанное сначала на деловых отношениях, а потом, когда он привыкнет к этой идее, Эмма предложит ему цель жизни и место, которому он будет принадлежать.
Выражение лица Дерика стало задумчивым и напряженным. Оно согревало Эмму, несмотря на то что они углубились в утопающий в тени лес.
– Возможно, ты права, – произнес Дерик.
Они ехали в дружеском молчании, а их лошади постепенно сближались, по мере того как тропинка начала сужаться. Низкие кроны деревьев, росших по обе стороны тропинки, соединялись над головами всадников, образуя некое подобие свода, благоухающего дикими орхидеями и свежей влажной зеленью, опьяняющими своими ароматами.
Когда их окутала тень, до слуха Эммы донесся приглушенный голос Дерика.
– Я знаю, почему всегда убегал в этот лес, Эмма. Я пытался скрыться от матери. – Он замолчал, и девушка внимательно посмотрела на него, охваченная любопытством и завороженная… выражением сочувствия в его глазах. – А отчего бежала ты?
Желудок Эммы сжался от неожиданного вопроса. Она могла бы сказать, что просто хотела быть рядом с ним, рассказать о своей детской влюбленности, но эти слова прозвучали бы фальшиво даже для ее собственных ушей.
– От отца? – напрямую спросил Дерик. – Я слышал, он был довольно суровым человеком. Требовательным и нетерпимым к окружающим.
– Да, – призналась Эмма, – именно таким он и был. И всегда поглощенным той или иной теоремой, над которыми работал. Времени ни на кого больше не оставалось, а еще он не терпел глупцов. – «Или дочерей».
– Ты никогда не была глупой, Эмма.